Но времени оставалось в обрез. Котовский справился у дежурного по станции — эшелон был уже в Раздельной.
— Получайте, товарищи, оружие! Стрелять умеете? — распоряжался, придя в железнодорожное депо, командир Пятого Заамурского конного полка, с первых дней перешедшего на сторону революции.
Машинисты, стрелочники, рабочие депо подходили, брали винтовку и две обоймы и уступали место следующим. Заняли позиции и заамурцы, деятельно распоряжались и комиссар Рожков и комендант станции.
Котовский установил наблюдение за «Сфатул-Цэрием». Там явно готовились, стараясь сделать все незаметно. И Котовский тоже позаботился, чтобы никто не видел их истинных приготовлений к встрече «гостей».
— Поезд проследовал через Бендеры, — сообщил дежурный по станции.
Было припасено десятка два букетов — роскошных, пышных, из оранжерей. Поставили на перроне духовой оркестр, но у каждого музыканта были в карманах револьверы. Вывесили огромное полотнище «Добро пожаловать!» по-русски, по-молдавски и по-украински. Прибыло на вокзал по меньшей мере пятьдесят коммунистов. Приехали Гарькавый и Милешин. Выслушали доклад Котовского, усмехнулись, посмотрев на плакат, на букеты, на духовой оркестр.
Соглядатаи из «Сфатул-Цэрия» докладывали:
— Подумайте! Эти головотяпы встречают с букетами наших трансильванцев!
— Они им покажут букеты, — проворчал Херца и снова повторил указания: — Один эскадрон сразу же захватывает телеграф, второй эскадрон ликвидирует «советчиков». По улицам — патрули. Разгонять любые сборища и, пожалуйста, без этих телячьих нежностей: стрельба в воздух и прочее. Ничего не случится, если будет немножечко жертв. Коммунистов расстреливать без суда и следствия, не водить их туда и сюда. Никаких арестов. Приканчивать. Проверьте сами, все ли поняли мои распоряжения. Можете идти.
— Эшелон прибудет в два сорок, — сообщил дежурный по вокзалу Котовскому.
Голос раздраженный, глаза холодные. Котовский посмотрел на него внимательно: свой человек не будет так озлоблен. Отыскал знакомого телеграфиста:
— Как там с трансильванцами?
— Подходят к семафору.
Соврал дежурный, когда сказал, что поезд придет в два сорок! Интересно, с какой целью? Не было еще и двенадцати, а поезд уже был тут!
Котовский доложил обо всем этом Венедиктову и подал знак музыкантам. Сигналом «Приготовиться» был бравурный марш духового оркестра. Оркестр грянул. За вагонами, в воротах депо, в киосках прохладительных напитков, в зале ожидания, в камере хранения ручного багажа — всюду поблескивало оружие.
Паровоз ревел, дымил, выпускал пары. Эшелон принят на первый путь. Добро пожаловать!
Как только поезд остановился, перрон наполнился вооруженными. Солдаты держали винтовки наперевес. В каждый вагон вскочило по нескольку человек из отряда железнодорожников и из Пятого Заамурского полка.
Трансильванцы увидели, что поезд окружен. Котовский лично наблюдал, чтобы был отцеплен паровоз.
— Сдать оружие!
— Сдать оружие!
— Руки вверх!
— Бросайте оружие на пол! Побыстрее, я не буду сто раз вам повторять!
— Что? По-русски не понимаете? А вот револьвер видите? Это хороший переводчик!
В каждом вагоне происходило одно и то же. Ни одного выстрела не было сделано.
Один офицер-трансильванец пытался спорить:
— Вы поступаете незаконно… есть международное право…
— А заговоры устраивать — тоже международное право? — спросил его Рожков.
Дежурный удивленно смотрел на эту дружную работу. Груды карабинов, ручных пулеметов быстро увеличивались. Затем все это исчезло в воротах депо.
— Размещайте дорогих гостей в номерах отеля! — весело распоряжался Котовский. — Всех запереть и поставить охрану!
Трансильванцев, все еще не успевших опомниться, запирали на гауптвахте, в складских пустых помещениях. Офицеров отвезли во фронтотдел.
— Сколько их в общем и целом? — спрашивал Котовский, когда пустой эшелон медленно уполз с первого пути.
— Всего-то? Шестьсот без малого.
— Арестуйте дежурного! — приказал Венедиктов. — Тоже отправить во фронтотдел.
Ночная мгла окутала Кишинев. Была тревожная, настороженная тишина.
Музыканты, кроме медных труб имевшие еще и револьверы, не спеша покинули вокзал. По указанию фронтотдела всю ночь разъезжали по городу патрули, только не от «Сфатул-Цэрия», как предполагал господин Херца, а назначенные большевиками.
Ни один эскадрон «Сфатул-Цэрия» не выступил. Они были разагитированы и перешли на сторону большевиков. Херца молча выслушал бежавшего от расправы солдат кавалерийского полковника.