«Как я ее люблю! Это настоящее чувство. Мы будем счастливы!»
Непонятно, как могла Люси догадаться, что приехал он. Но только она сразу, как от толчка, проснулась, прислушалась к тарахтению колес, к возгласам, и ни минуты не колеблясь, решила, что это он, Юрий. Быстро отыскала лифчик, накинула платье — все это в темноте, не зажигая огня, быстро поправила волосы, секунду постояла так, прижав руку к сердцу и слушая, как оно часто-часто стучит… и затем промчалась через зал, через столовую, выбежала на веранду и крикнула в темноту:
— Юрий!
— Люси! — отозвался неожиданно близко его приглушенный голос.
Он поднялся по ступенькам, высматривая, где она, и они бросились друг к другу, крепко прижались и ничего другого не говорили, только произносили имена:
— Юрий! Юрий!
— Люси! Люси!
И обоим казалось, что они оживленно разговаривают.
Они бы стояли еще долго так, обнявшись, если бы не раздался в комнатах голос княгини:
— Где же он, разбойник? Покажите мне его!
И уже во всех окнах появился яркий свет, и полосы света падали на деревья, на клумбы, и видны стали лошади, загнанные, понурившие головы, и все больше появлялось народу, а ночной сторож, у которого оказалась рыжая борода и смешной брезентовый чапан, подхваченный веревкой, останавливал всех и поочередно всем рассказывал, как он был в будке, как услыхал, что кто-то въезжает во двор, и как ему ответили, что приехал молодой барин.
Княгиня встретилась с Юрием Александровичем совсем по-родственному. Он называл ее maman, и все как-то сразу почувствовали, что приехал глава дома.
— Теперь ты видишь, Люси, что значит мужчина в доме, — растроганно произнесла княгиня, разглядывая Юрия Александровича: и как он одет, и как выглядит. — Похудел. Но глаза смелые, блестят. Молодец! Люси, мы с тобой не ошиблись.
Не прошло и десяти минут, как на столе появился холодный ужин, а вслед за тем принесли и самовар.
Не заметили, как и ночь кончилась. За деревьями проглянула робкая, чуть заметная полоска — нежно-розовая, такая, как запотелое яблоко бывает утром на согнувшейся под тяжестью плодов ветке. Еще через минуту неуловимо для глаза опять все изменилось вокруг. Обрисовались силуэты деревьев. Вдруг проснулись птицы. И уже не силуэты деревьев, а зеленые пышные деревья с листьями, мокрыми от обильной росы, выступили на небе.
— Мы встаем поздно, — говорила княгиня, уже поднявшись с кресла, — а ты, mon cher, поступай, как найдешь нужным. Завтрак у нас в одиннадцать.
Юрий Александрович тихо спросил княгиню, есть ли в доме сейф.
— Дело в том, maman, что вот этот мой чемодан — это деньги. Я привез на первое время, немного, правда, но зато в валюте, теперь ведь часто придется иметь дело с иностранцами.
Он торопливо и беспорядочно рассказывал:
— Давно ли мы расстались? А я за это время побывал в Москве, в Париже, в Ужгороде… и еще где-то… Да! В Турции побывал!
— Довольно! Кажется, ты уже перечислил все страны света.
Тут Юрий Александрович бросился к своим чемоданам и извлек приготовленные подарки. Княгине он привез купленный в Стамбуле браслет, тяжелый, усеянный крупными камнями чистейшей воды. Люси получила колье тончайшее изделие парижских ювелиров.
И как ни хотелось всем спать, но обе женщины, ласково браня его за расточительность и притворяясь сердитыми, долго любовались драгоценностями и наконец растрогались. Княгиня хвалила его вкус, а Люси смотрела на него влюбленными, зачарованными глазами, и он видел, что она безраздельно принадлежит ему.
4
Проснулся Юрий Александрович сравнительно рано. В доме была полная тишина. Сквозь шторы пробивался солнечный свет. В комнате ходили зеленые тени, зайчик играл на стене. Юрий Александрович лежал и думал, откуда этот зайчик, и, проследив взглядом, понял, что это от графина, который стоит на окне. И Юрий Александрович почувствовал такой прилив сил, такое ликование во всем своем существе!
«Надо сразу же сыграть свадьбу, не откладывая», — подумал он.
Ему вспомнилась во всех подробностях встреча с Люси вчера на веранде… Вскочил одним прыжком с постели — роскошной, со множеством пуховых подушек, с прохладными простынями голландского полотна, с периной, в которой тело утопает. В комнате держался тонкий запах старинных духов.
«Породой пахнет, старым дворянским гнездом…» — подумал Юрий Александрович и без всякой связи прошептал: