Болѣе существенная часть обстановки состояла изъ круглаго стола, нѣсколькихъ стульевъ (включая сюда и большую качалку), и софы, или скорѣе "канапе"; оно было сдѣлано изъ чистаго, какъ сливки бѣлаго, клена, слегка пересѣченнаго зелеными полосами; сидѣніе было камышевое. Стулья и столъ соотвѣтствовали другъ другу, но формы всего видимо были опредѣлены тѣмъ же самымъ умомъ, который создалъ "общій планъ" сада ландшафта — невозможно было себѣ представить что-нибудь болѣе изящное.
На столѣ было нѣсколько книгъ, широкій, четырехугольный, хрустальный флаконъ съ какимъ-то новымъ благоуханіемъ, простая астральная (не солнечная), лампа со шлифованнымъ стекломъ, и съ Итальянскимъ абажуромъ, и большая ваза съ блистательно распустившимися цвѣтами. Въ сущности, только цвѣты, роскошные по краскамъ и нѣжные по благоуханію, составляли единственное украшеніе комнаты. Каминъ почти весь былъ заполненъ вазой съ яркой геранью. На трехугольной полкѣ, въ каждомъ изъ угловъ комнаты, стояла подобная же ваза, мѣнявшаяся лишь въ зависимости отъ нѣжной красоты, въ ней содержавшойся. Одинъ или два небольшіе букета украшали доску надъ каминомъ, и позднія фіалки гроздьями виднѣлись на открытыхъ окнахъ.
Задачей моей было дать ничто иное, какъ подробную картину жилища Мистера Лэндора, такъ, какъ я его нашелъ.