Его голубые глаза сияли.
— Вы чертовски решительная особа.
Он сказал это уже во второй раз, но она не чувствовала себя польщенной, ибо ждала не слов. Она ощущала разочарование.
— Я не люблю брать все на веру, — резко произнесла она. — Вы думали, что я поверю, что коттедж принадлежит вам, не так ли? Выдумали, что я повернусь и уеду? Нет, я не сделаю этого и буду бороться до конца… — Она неожиданно остановилась и нахмурилась. — Мы никогда раньше не встречались, мистер Брент?
— Не думаю, — с некоторым удивлением ответил он. — Я уверен, что если бы я встретил кого-нибудь столь очаровательного, как вы, то никогда не забыл бы этого.
Сара недоверчиво покачала головой.
— Мне знакомо ваше лицо. Чем дольше я вас вижу, тем больше убеждаюсь в этом.
Он сухо ответил:
— К сожалению, вы меня с кем-то путаете.
— Вы бывали в Дарлингтоне?
— Много раз, — подтвердил он. — Специально для того, чтобы посмотреть локомотив Стефенсона. Должен признать, что я в некотором роде любитель железнодорожного транспорта. Вы там живете?
Сара кивнула и неожиданно спросила:
— А как вы зарабатываете на жизнь?
Он помрачнел.
— Это что, допрос?
Она тут же прикусила язык и покачала головой.
— Неважно, это на самом деле меня не интересует. — Она взглянула на часы. — Мне пора звонить мистеру Кирби. Вы идете?
Ее прямота вызвала у него кривую улыбку.
— Меня выставляют?
— Да, поскольку нам больше нечего обсуждать.
Они достигли двери одновременно. Сара думала, что он пропустит ее вперед, но он не сделал этого, и их тела прижались друг к другу, когда они вместе протискивались в дверной проем. Она вновь почувствовала возвращение своего сна. Чувства пробудились, нервы затрепетали, сердце заколотилось.
Когда его руки обхватили ее и прижали к крепкому, мужественному телу, которое она уже ощущала раньше, Сара даже не удивилась. Она уже испытала это во сне, она ждала этого. Только ее широко раскрытые глаза удивленно и потерянно смотрели на него, да язык машинально попытался протестовать.
— Что вы…
Он закрыл ее рот на полуслове, его губы впились в ее. Этот поцелуй вдруг открыл ей, что между ними могло быть, если бы не эта вражда, если бы она могла позволить ему это. И она позволила… А коттедж? А его холодные, циничные издевательства? А Джой Вудсток? Да за кого он ее принимает? То, что она ответила на его поцелуй, было нелепой случайностью, глупостью… И все же она не нашла в себе сил, чтобы оттолкнуть его.
Поцелуй потряс и ошеломил Сару. Но наконец оцепенение немного отпустило ее, и она вдруг почувствовала, что уже и борется, и вырывается, и кричит.
— Как вы смеете? Идиот! Держитесь от меня подальше, если не хотите быть арестованным за насилие!
Он усмехнулся и выглядел очень довольным.
— Вряд ли поцелуй можно расценить как насилие.
— Можно, если это поцелуй без согласия. Убирайтесь отсюда немедленно. — Ее раздражение усиливалось тем, что она вынуждена была говорить ему это, когда хотела бы сказать совсем другое.
— Вам не кажется, что вы слишком бурно реагируете?
— Нет. Вы не имели права целовать меня.
— Почему не имел, если в вашей жизни нет другого мужчины? Ведь у вас никого нет?
— Действительно, нет, — растерялась Сара, но тут же спохватилась: — Но дело не в этом. Я не могу понять, откуда вы взяли, что я желаю иметь с вами подобные отношения? Если вы так думаете, то принимаете меня за кого-то другого!
— И вся эта буря — из-за Джой? — Его глаза блеснули. — Чувство собственности?
— Разумеется, нет, — презрительно ответила она. — Хотя мне жаль девушку, если вы так ведете себя у нее за спиной. Вы, мужчины — удивительные существа! — не удержавшись, в сердцах воскликнула Сара. — Вы так самонадеянны, так глубоко уверены в том, что женщины будут падать к вашим ногам!..
— Только не вы, Сара, — вдруг как-то очень серьезно сказал он. — Вы совсем другая. Но если вы настаиваете, я пойду. Вам нужно звонить, но, может быть, позже мы пообедаем вместе?
Ну и нахальный тип! Сара, абсолютно сбитая с толку, недоверчиво и вопросительно глядела на него во все глаза.
— Вам что, стало жаль меня? Вы хотите успокоить свою совесть? Нет, спасибо.
Наступила пауза, во время которой на его лице промелькнули какие-то непонятные чувства, после чего он решительно произнес: