Со стороны казалось, что роль мужчины для этой женщины играет не давно спившийся муж, а сын. У женщин, живущих с алкоголиками, такое случается. Один мужчина не справился, буду доить подросшего ребенка. Ну а как иначе? В последнем поселяется чувство вины, ибо мать-то "слабенькая, папка обижает несвязным пьяным лепетом", значит, надо брать ответственность на себя. И берет, и помогает, отодвигая осознание того, что есть новая семья, собственный маленький ребенок и вообще, неудавшийся брак родителей - их проблема, а не его.
Такая позиция мужа меня бесила страшно, но попереть против свекрови или поставить ультиматум "она или мы с Ваней" я не могла. Во-первых, ультиматумы ставят дуры. Во-вторых, я ж сама такого "сыночка" выбрала, значит, нужно справляться. Порывы уйти были, но слишком тихо я об этом мычала внутрь себя.
В контексте танго перед матерью и ее потребностями, бессознательным желанием заслужить любовь и одобрение, я однажды осознала, что женившись на мне, ему стало рядом с женщиной тепло.
В новой семье Артема любили безусловно, принимали со всеми недостатками, тараканами и эмоциональными вспышками. Не подчиняли, предоставили высший уровень свободы, когда он спокойно мог позвонить вечером и сообщить: "Тань, я в Одессу на три дня". С моей стороны не звучало даже вопросов. Едь себе, наслаждайся.
Поддерживала бизнес начинания, верила в своего мужчину и не суетилась во времена финансовых кризисов. А депрессии были из разряда великих. Артема как будто накрывало бетонной плитой. Он лежал неделями на диване, пожирая себя изнутри за несостоятельность и обвиняя меня во всех грехах мира. И это мы переживали вместе.
Ибо успех мужчины - это не постоять минуту на Лысой горе и получить по башке мешком с деньгами. Успех - это череда взлетов и падений, неверия и внутреннего недовольства собой, сомнений в целесообразности деятельности и жизни вообще. А когда мужчина спотыкается, особенно неистово страждущий признания и материальных благ, это жалкое зрелище. В такие периоды нужно было группироваться, затыкать рот и продолжать верить. И моей веры хватало на нас двоих.
Такое отношение женщины к себе для Артема было в новинку, на фоне маминых претензий и вечного недовольства сыном. Мама была холодной...
В погоне за восполнением невосполнимого, Артем плевал на всех и все отвлекающее. В том числе и на семью, принимая как должное. Общался только с теми, кто мог быть полезен. Обманывал, предавал, поступал как чмо. Если кому-то хотелось иного, нежели материального и побольше, посылал в бан. "Если не со мной, тогда против меня!" - периодически напоминал тем, кто не понимал смысла общения.
Нарциссическая дихотомия "идеализация - обесценивание" работали безупречно. Если Артем чего-то страстно желал, но не получал - отвергал саму потребность. При этом тайно завидовал тому, у кого имелось желаемое.
Друг Костя был вхожим в дом и Артему льстила его благожелательность. Тот знал английский, работал в крутейшей аудиторской компании и носил мега-брендовые шмотки и обувь. На тот момент Тема не мог позволить себе даже подошвы от Костиных тряпчаных туфлей, посему дружба была недолгой. То Костя не так посмотрел, то ответил не ожидаемое, то не успевал после работы встретиться. В общем, невозможность походить на Константина злила и заставляла искать недостатки в человеке, которые непременно находились. Через несколько лет Костя оказался самым отвратительным другом на свете и ответить на вопрос: "Почему?" я не могла.
Я поддерживала Артема. Инстинктивно. Мне казалось, что отлюблю так, как не смогла семья. Нужно только немного подстроиться, подольше слушать, лучше понимать и учитывать тяжелое детство. Моя тактика была полу-верной, но последствия безусловного принятия плачевными. Ибо имея единственного безусловно принимающего, отказаться от такого дара с небес нарциссу невозможно. Помимо этого, жалость обрекает мужчину на остановку в развитии и стремлении восполнить пустоты этики, характера, ценностей. А пока...
***
Артем сходил с ума от самого себя и приобретенной недвижимости. Я поддерживала миф о единоличных вложениях заработанных честным трудом средств. Не видела причин портить иллюзию, ведь он был моим мужчиной. Выбором. А я же не могла выбрать нечестного, непорядочного, недостойного. Убеждала себя в его хорошести, заглушая внутренний крик, что давненько уже плохо рядом с ним и на самом деле не тот, каким кажется среди друзей...
Прием гостей и демонстрация состоятельности были еженедельным. В присутствии гостей мы изображали любовь и хохотали от пуза. Смеяться мне было позволено исключительно над его самовыражением: он пел, танцевал, рассказывал стихи и безудержно шутил. Со стороны - рубаха-парень, мечта любой женщины.
Но как только кто-то смел заговорить со мной наедине или увести в сторонку посекретничать, Артем врывался в пространство и перебивал. Казалось, интерес ко мне его раздражал. Даже когда в гости приезжали его двоюродные сестры и по причине девочковатости больше тянулись ко мне, он фыркал и злостно хлопал дверью, мол "понаехали тут". Хотя сестер любил сильно.
Когда уезжал последний приглашенный, мы входили в дом и разбредались по разным комнатам. Мы не спали в одной постели, не кутались в большое одеяло и не забрасывали ноги друг на друга во сне.
После переезда, я ночевала в пустой комнате на матраце. Артем же упивался величием и все чаще позволял неуважение:
- Что это? - он смотрел на тарелку с квашеной капустой.
- Капуста! - мне стало смешно.
- Ты совсем офигела?! Ты не в курсе, как подают капусту?! - он внезапно сорвался на крик.
- Ты чего орешь? - я остолбенела.
- Масла добавь! Лук нарежь! А потом на стол ставь, дура!
Артем встал, бросил тарелку с едой в мойку и вышел из комнаты.
Я старалась не обращать внимание на психические припадки, когда он устраивал скандалы из-за пережаренных отбивных или вымытого подоконника тряпкой с иным, по его мнению, предназначением.
Мне не удалось отследить момент, когда я смирилась с таким отношением. Было больно и обидно, но я не перечила. Отстаивать себя, не позволять обижать или швырнуть неправильно поданную тарелку с капустой можно только тогда, когда есть внутренний ресурс себя защитить.
Нутро было на ноле, сил не было. Видимо, долго я глотала твердое и успела привыкнуть. Я молча готовила новое, меняла, стирала и, в общем, делала так, как он хотел.
Артем спокойно заходил в "мои апартаменты" с матрацем на полу и ногой закрыть ноутбук, когда я смотрела кино или читала.
Казалось, его не устраивает все:
- Ты себя в зеркале давно видела? - насмехался он.
- В смысле?
- Меня бесит эта сельская зеленая кофта! Ты где ее нашла?
- Нормальная кофта, мне в ней удобно. Я носила на работу раньше поверх батника. Ты говорил, что мне идет...
- Переоденься во что-то нормальное!
Критические замечания стали нормой моего восприятия себя. Я чувствовала себя дефективной и недостойной той жизни, которую Артем мне обеспечивает. До уровня же мужа я не дотягивала в принципе. Он купался в собственной славе и самолюбовании, я же прислуживала царским замашкам, уверяя себя в том, что так и надо.
Я не смотрела в зеркало, перестала делать глиняные маски для лица, обрезать кончики волос, которые секлись до половины головы. Он позволял скандалить при ребенке, оправдываясь тем, что может позволить себе орать на собственной кухне и другие ему не указ.
***
- Сынок, тебе бывает одиноко? - я присела к 3-летнему крохе на кроватку. В доме не было света. Артем после очередного скандала из-за не пришитой пуговицы на рубашке, уехал. Я включила огромный дежурный фонарь, который освещал всю комнату.