— Ты его будешь убивать?
— Не сейчас, Инга! — прозвучало довольно двусмысленно. То ли я от Инги отмахнулся, не став отвечать на вопрос, то ли убивать его буду не сейчас. Хотя и то, и другое подходит. Универсальный получился ответ.
— Я его сначала допрошу. Какого хрена он к нам залез?
— А… Ну тогда не буду мешать.
Перетянув куском верёвки простреленное бедро, чтобы он нам тут всё своей кровью не изгваздал, я волоку тело за шиворот в ванную. Ну не здесь же его допрашивать…
А он не такой уж и тяжёлый. Ростом примерно чуть выше меня, и субтильный, как гимназистка. Самое трудное было перевалить его через бортик в саму ванну. Тут-то он и проснулся.
Угу. Ты попытайся! Подёргайся! Повращай своими свинячьими глазками.
— Чего мычишь-то? А-а… Кляп говорить мешает.
— …
— Ну ты пока погоди, полежи тут один. А я оденусь слегка… Только не хулигань тут без меня. Сломаешь кран, накажу… Понял? Кивни!
Кивает. Смотрит уже не так зло, а как бы заинтересовано. Прав был знаменитый мафиози: Добрым словом и пистолетом…
Ну а добрым словом и револьвером с глушителем…
Ух ты, сколько можно добра натворить-то. В руках не унесёшь…
Иду одеваться. Блин. Опять в полторы руки. А зачем мне много надевать? Вдруг чем испачкаюсь.
Захожу на кухню и цепляю на шею клеёнчатый фартук. Натан в нём готовит и посуду моет. Кое-как завязываю тесёмки сзади. Прямо как в японском аниме. Жена встречает мужа в нижнем белье, а то и вовсе без него, но в фартуке.
А что? Даже удобно так…
Почему Натан фартуком пользуется?
Стирать не любит? Со стиркой у нас ведь есть большие проблемы…
Стиральные машины нынешней современности — это просто нечто. Но, к сожалению, стиральной машины у нас нет никакой от слова совсем…
А мне нравятся валики для отжима белья. Были бы такие же валики, но не резиновые, а металлические с зубчиками.
М-м… Допрашивать злодеев и злоумышленников бы было в разы удобнее.
Пришлось взять с собой пассатижи.
Не знаю, зачем они у Натана на кухне валялись на подоконнике… Ножницы взял ещё. Тоже сойдут. И маленький ножик кухонный прихватил. Я им картошку чистил, пока мне руку не прострелили.
Ну ладно. Начнём…
Приношу всё в ванную. Положил все предметы на стеклянную полочку возле небольшого зеркала. Там у хозяина квартиры помазок лежит, да бритва…
Смотрю у нашего гостя глазки забегали. Его явно заинтересовали мои железки.
— Тебе чего больше нравится, болезный? — спрашиваю у этого доходяги. — Вот это? — указываю на пассатижи. — Или это? — тыкаю пальчиком в ножницы?
Молчит… Странно. В рот я ему только свои носки затолкал. Вчера не успел бросить в тазик под стирку.
— Ты чего молчишь-то? Разговаривать со мной не хочешь? — подношу ножницы поближе к его бегающим глазкам, и рычу на полукрике: — Не уважаешь меня, тварь?
Ой! А чего это мы сомлели так?
Чего это его трясёт?
Смотрю, глазки закатил… Ну, щас точно пену изо рта будет пускать.
Я не раз видел таких клоунов. Из старых опытных сидельцев. Чуть, что, так сразу падает и эпилепсию изображает. А я способ знаю. Быстро вылечивает мнимых эпилептиков.
— Болезный! А может тебе яйца на хрен отрезать? На кой они нужны такому эпилептику?
Тыкаю ножницами в район мошонки.
Смотрю. А он чего-то трястись перестал, и снова осмысленность в глазах появилась.
— Ну, чё, муфлон? Будем разговаривать или будем делать тебе больно? Имей в виду, ты всё равно начнёшь со мной разговаривать. Даже если до этого был с детства глухонемым. Но сначала тебе будет больно. Очень больно… А потом будет обидно. Ведь мог бы сразу со мной просто поговорить. Без боли…
Смотрит. Молчит. Ду-умает о чём-то, наверное. Затем кивает.
— Вот и ладненько. Только имей в виду. Будешь шуметь, я тебя сначала вырублю. А я это хорошо умею. Потом снова заткну тебе пасть. А потом запихну тебе что-нибудь да куда-нибудь. У меня фантазия больная. Я такой выдумщик…
Молчит. Смотрит настороженно.
— Шуметь будешь?
Болтает своей бестолковкой, типа не будет.
— Ну, смотри… — вынимаю у него носочный кляп изо рта.
Дышит. Сопит. Но не вопит. Вот и ладненько…
— Говори чётко, не задавая лишних вопросов! Кто тебя навёл на эту хату?