— Так надо, Натан. Я должна проверить один адресок по-тихому. И сделать это могу только я сама. Извини! Мне самой с одной рукой несподручно за рулём развлекаться, но что поделать… Приходится иногда делать то, что не хочется, но делать это всё равно надо… Но я только посмотрю адресок и вернусь.
— А зачем пистолет берёшь с собой?
— Ну, во-первых, Натан… Наган — это не пистолет, а револьвер. А во-вторых… Беру так, на всякий случай. Вечера у нас тёмные, тропинки стрёмные. И всяк босяк меня сиротку обидеть норовит…
— Да-а… Тебя пожалуй обидишь… — проговорил глубокомысленно добрый доктор, и как мне кажется Натан был с ним солидарен в этом выводе.
Я зашёл в ванну к Сене Чинарику. Он лежал и молча таращился на меня своими блёклыми глазками. Ясно всё. Боится, что его прямо сейчас резать будут. Выключив воду, я сказал ему, стараясь говорить спокойным, но очень уверенным голосом:
— Сеня! Я сейчас ненадолго отъеду. Мне надо с Монголом за тебя и твоего мента перетереть. Если что, я за тебя впишусь перед паханом. Он же меня ценит. И моё слово для него кое-что весит. А ты всё это время будешь лежать тихо, как мышь под веником. В хате с тобой останется еврей. Он жутко злой на тех, кто на той хате его близких мочканул. Я его еле сдержал, чтобы он тебя на лоскуты не покромсал. Ты же слышал от своего майора, что было на той хате, где мента грохнули?
— Да… Там всех постреляли, а кому-то даже башку отпилили.
— Так это он есть… Пилил шею тупым кухонным ножом, которым хлеб режут. За то, что тот урод в его дочку ножичком тыкал. И ты знаешь, даже мне стало немного не по себе, когда он это делал. Ты понял меня?
— Да. Понял-понял. Всё будет тип-топ. Лежу тихо и не отсвечиваю. Я же не при делах там был…
— Молодец. Вот так и лежи. А я быстренько так вернусь. И скорее всего, ты поедешь с нами завтра того твоего мента мочить. Ты же поможешь нам?
— Да. Да… Конечно…
— Вот и всё. Лежи себе спокойно! Отдыхай! Я когда вернусь, привезу специально для тебя лепилу нашего. Он тебе и перевязку сделает, и укольчик вколет правильный, чтобы не болело и быстрее заживало.
Мы с Вадимом загрузились в машину. Всё своё барахло, нажитое моим непосильным трудом, безо всякого пиетета и пафоса, покидали в багажник. Багажник у «Запорожца» спереди, открывается как пасть у бегемота. Всё туда и влезло.
Правда, по моим прикидкам, содержимое багажника было дороже самой машины примерно раз в сто. А оружия хватило бы нам лет на десять строгого режима. Это если моих взрослых друзей под вышку не подведут. Я-то пока не подлежу уголовной ответственности. Могут, конечно упечь меня в какое-нибудь закрытое спецучреждение для малолеток. Но, тьфу, тьфу… Не дай то бог… Хватит думать о плохом.
Мысли материальны порою бывают. Вот так подумаешь, что всё будет плохо, и плохое придёт. Думать надо о хорошем, как советовала в своих песнях из будущего Алёна Свиридова. А если будешь всегда думать только о хорошем, то придёт к тебе розовый фламинго…
Мы уместились внутри железного коня, я за руль, а доктор за пассажира сегодня выступает. Поехали…
Несмотря на то, что мне пришлось переключать передачи раненой правой рукой, доехали до дома Вадика довольно быстро. Я не знал точного адреса, знал только район, куда надо ехать… На последнем этапе доктор уже подсказывал направо-налево… Теперь в следующий раз я уже не заблужусь.
— Ты сам донесёшь всё? Могу помочь одной рукой…
— Да, ладно. Сам справлюсь. А ты сразу обратно?
— Нет. Сначала на адресок один заеду. Посмотрю там обстановку, похожу вокруг, по окнам погляжу. Ну а потом сразу домой. Ты, пожалуй, к нам пока не приезжай. Какое-то время… Если что, мы тебе весточку дадим. Сам даже не думай с нами связываться. Ведь если нас загребут, то про тебя никто не знает. Так что ты в это дело не лезь! Только хуже всем сделаешь. И нам с Натаном, и себе. А когда волна неприятностей схлынет, мы с тобой снова обязательно встретимся. Ты не переживай! Сохрани это наше всё барахло. И никому ничего про нас не говори. Мы же не тимуровцы, если ты не понял. Мы скорее неуловимые мстители. А их не все любят и ценят. Особенно правоохранительные органы.
— Я всё понял. Чай не маленький. Всё сделаю как надо.
— Нет. Ты не понял. Ты с завтрашнего дня вообще ничего не делаешь. Просто ходишь, как обычно на свою работу и всё… Больше ничего делать не надо. Никаких лишних телодвижений.
— Ясно. Удачи тебе!
— И Вам не хворать, доктор!
Он развернулся и пошагал к своему подъезду, слегка сгибаясь под тяжестью мешков и сумок. Я почему-то ему искренне верю. Нормальный такой парень. Обычный. С виду совсем не герой. Неказистый такой, толстенький, низенький, лысенький. Но если что, именно такие вот и собой друга прикроют, и раненого на себе с поля боя вынесут.