— И где сейчас этот Альберт?
— Тоже в больнице лежит, под капельницей. А потом в тюрьму пойдёт. Никто ему не поможет. Вот его отец пришёл к тебе.
Саркисов указал на толстого армянина в шляпе. Тот выступил вперёд, снял шляпу и оказался почти совсем лысым. Прядь волос с правой стороны через всю лысину была зачёсана на левую сторону. Это придавало толстячку ещё более комический вид, но глядя на его грустные глаза, мне было не смешно… Прижав руку со шляпой к груди, он склонил голову и произнёс:
— Прости меня, девочка, что плохо я воспитал своего сына! Я всё думал, что вырастет, поумнеет, но… Теперь уже не поумнеет. Пусть в тюрьму пойдёт. Может там ума наберётся. Мне стыдно за него. Он опозорил всю нашу семью.
Ну и что я ему могу ответить. Видно было, что говорит он искренне. И ему действительно больно от того, что всё так произошло.
Я взял его за руку и сказал:
— Не бросайте его! Помогите ему там в тюрьме. Может он сможет всё-таки исправиться…
Несчастный отец даже смутился.
— Ты очень добрая девочка. А ведь он хотел тебя убить…
— Бог не допустил этого. И ваш сын не успел стать убийцей. Поговорите с ним! Ему это сейчас может помочь. Если все от него сейчас отвернутся, то он навсегда останется на тёмной стороне. Но надо верить, что у любого человека есть шанс отринуть зло, и снова перейти на сторону добра.
Что-то меня опять куда-то не туда занесло. Опять эта околорелигиозная псевдофилософия… Но видимо эта пафосная речь из уст тринадцатилетней девочки, так на всех подействовала, что наградой мне стало повисшее в воздухе молчание. А потом тётя Астхик сложила ладони, и как будто выдохнула короткую фразу на армянском…
— Что вы сказали? Я не понимаю…
— Она сказала, что ты — ангел! — ответил мне Саркис Арменович. — И я с ней полностью согласен. Но сейчас тебе надо собираться. Вас с папой отвезут в дом отдыха. Ваши остальные вещи уже там.
— Саркис Арменович. Мне сегодня надо встретить наших друзей. Они приедут на вокзал в Сочи…
— Не переживай. Мы всё решим. А сейчас собирайся. Пора ехать.
Вся толпа вышла из комнаты.
А чего там собираться. Я переоделся по-походному. Футболка, полукомбинезон, кроссовки. Вместо платка, пластырь на моём лбу прикрывала бейсболка.
Когда я вышел на крыльцо, Саркис аж руками всплеснул.
— Вай! Как на мальчика похож. Эх, мне бы такого сына. Умный, добрый. Песни хорошие поёт. И за себя постоять может. Молодец, Маша-джан!
Это я люблю.
Хвалите меня, хвалите!
Мы ехали в машине Гагика, но за рулём был незнакомый молодой парень. Товарищ Саркисов ехал на чёрной ГАЗ-24 впереди нас. Правил дорожного движения мы не соблюдали от слова совсем, но все уступали нам дорогу. Полчаса и мы въезжаем на закрытую территорию дома отдыха «Сосновый» в посёлке с таким же названием.
Ведомственную принадлежность этого не то дома отдыха, не то санатория, я сразу определил. Наша, милицейская. Это же сразу заметно. Что я никогда раньше не был в таких вот ведомственных санаториях? Бывал. И даже здесь, на Черноморском побережье. Только не в этой, а в той жизни, конечно. В Сочи такой санаторий тоже есть. «Салют» называется. Он покруче этого будет. Но видимо влияние товарища Саркисяна так далеко от Туапсе не распространяется.
Нам был выделен просторный двухместный номер. В номере уже были всякие сумки и свёртки. Наверное, это всё из нашей машины выгребли помощники второго секретаря… О… Они даже канистру запасную привезли и весь инструмент. Молодцы. Что сказать…
— Спасибо большое, Саркис Арменович! А сколько надо заплатить за номер? Мы планировали до конца месяца на море отдыхать…
— Какой платить? Маша! Ты же, когда Тиграну помогала с камерой разобраться, ты не спрашивала у него про деньги. Ты просто решила вопрос и всё. Я это уважаю в людях. Ты меня не обижай! За этот номер вам платить ничего не надо. Живите, сколько хотите.
— А наши друзья? Для них я могу оплатить номер на троих? Деньги у нас есть…
— Маша-джан… — укоризненно начал Саркисов, — Деньги? Что это? Я в тебе увидел человека! Человека с большой буквы! Человека с большой душой! Что ты всё про деньги? Пойдём со мной!
Натан себя не слишком хорошо чувствовал, его снова укачало в машине. Видимо последствия сотрясения мозга ещё не прошли. Ладно. С этим потом разберёмся.
Я оставил своего «папу» разбирать вещи, а сам отправился за дядей Саркисом. Мы спустились вниз. В холле нас ждал какой-то человек в форме лейтенанта милиции. Он отдал нам честь и что-то передал второму секретарю горкома из рук в руки. На улице чуть в стороне от входа, стояла машина светло-серого цвета.