— Инга! Что надо сделать, чтобы добавить ему немного жизненных сил?
— Попробуем просто через руку влить ему немного нашей энергии. Ты говори ему что-нибудь.
— Что говорить?
— Просто поговори с ним, о чём угодно.
Я задумался… И уже чувствуя, как мои руки начинают немного согреваться, просто заговорил:
— Гагик! Ты мне жизнь спас. Ты поступил как настоящий мужчина. Ты — герой! Ведь эти пули предназначались мне, а ты их принял на себя. Что я могу для тебя сделать, Гагик-джан? Я очень хочу, чтобы тебе стало полегче, и чтобы ты поскорее выздоровел. Если бы я могла, то отдала бы тебе свою кровь. Но сколько крови в таком маленьком теле, как у меня? Стакана два, не больше. Да и врачи не разрешат. А мне для тебя было бы не жалко. Я очень хочу, чтобы ты снова стал здоровым. Болеть плохо. Я сама это знаю, тоже однажды долго лежала в больнице. Но я выздоровела и ты выздоровеешь.
Мне показалось? Нет. Мне не показалось… Его щёки слегка порозовели. Он улыбнулся. Хорошо так улыбнулся.
— Гагик-джан. Тебе лучше всего побольше спать. Я слышала, что во сне почти все болезни отступают. И люди после этого быстрее выздоравливают. Спи!
Я встал с кровати, и нагнувшись, поцеловал его в лоб. Не знаю, почему я это сделал. Просто почувствовал такой порыв… Взял и поцеловал.
Гагик глубоко вздохнул, а потом сиплым голосом произнёс:
— Спасибо тебе, Машенька!
После этого он повернулся на бок и заснул…
Вазген и Саркис смотрели на меня во-от такими большими глазами. Полковник первым пришёл в себя:
— Что ты с ним сделала, Маша?
— Ничего… Просто поговорила с ним…
— Поговорила? Да он пять лет ни слова никому не сказал…
А ведь и правда… Он же мне сказал «спасибо»…
— Ты — ангел! Ты просто ангел!
Саркисов смотрел на меня как на чудо чудное, а у Вазгена на глазах заблестели слёзы…
— Саркис Арменович! Гагику надо поспать, а когда он проснётся, то снова будет здоров, правда? Пойдёмте! Выздоравливайте, дядя Вазген!
И я взял и вышел из палаты. Меня немного трясло. Хотя я чувствовал, что мы с Ингой потратили совсем немного жизненной энергии, но очень хотелось пить.
— Это потому, что ты добавила ему своей крови.
— Как это, Инга? Я же его только лишь за руку держал…
— Но ты сказал, что хочешь поделиться кровью. Вот…
— Даже так? А что и так можно было? Ну ладно. Буду знать на будущее.
Саркисов вышел из палаты и внимательно посмотрел на меня.
— Ты и в самом деле ангел, Маша! Ему сразу стало лучше. Как только ты с ним поговорила.
— Да, что Вы, Саркис Арменович… Просто он обрадовался, что со мной всё в порядке. Он же хотел спасти меня. И теперь увидел, что ему это удалось. Вот ему и стало лучше.
— Почему-то я тебе сейчас не верю, но это уже твоё дело. Не хочешь, не говори. Я для себя уже сделал выводы…
Стараясь увести разговор от скользкой темы, я решил сменить тему:
— А можно увидеть этого… Альберта?
— Зачем тебе?
— Я хочу с ним поговорить.
— Но зачем разговаривать с этим негодяем?
— Он запутался. Сейчас он на тёмной стороне. И это плохо. Я попробую его убедить вернуться к свету. Вдруг у меня получится.
Я вздохнул:
— Только очень пить хочется. Здесь есть, где можно купить сок или лимонад? Хочется чего-нибудь сладенького.
— Пойдём! Я спрошу у медсестры.
У дежурной медсестры нашлась бутылка яблочного сока. Сок был тёплый и сладко-приторный. Но я практически за пару глотков опустошил всю бутылку. Жажда немного утихла.
— Пойдём по лестнице. Твой убийца лежит этажом выше.
— Несостоявшийся убийца.
— Ему просто не повезло. Он хотел тебя убить. А значит он — убийца. Если бы у него патрон не заклинил, то он бы точно убил. И тебя, и Гагика.
— Значит, Бог не дал ему стать убийцей.
— Выходит что так… Вот мы и пришли.
Глава 13
У дверей палаты на стуле сидел милиционер и читал газету. Когда мы приблизились, он встал и отдал честь полковнику в отставке.
— Дядя Саркис! Можно я поговорю с Альбертом… один на один?
— Вообще-то это не положено. — начал было протестовать милиционер, но Саркисов оборвал его речь жестом:
— Пусть она поговорит с ним. Это её он хотел убить. И это она его обезвредила.
Сержант кивнул и молча открыл дверь.
Я вошёл в палату. Обставлено здесь всё было по-спартански. Кроватей было две. На одной лежал пристёгнутый наручниками Альберт. Вторая кровать пустая. Выглядел злодей не лучшим образом. Лицо было всё скрыто под бинтами, пластырями… Лишь один глаз выглядывал из-под этого «памперса». Глаз смотрел прямо на меня в упор со злостью и ненавистью.