Он глубоко вздохнул и подошел ближе.
— Добрый. Не возражаете, если я сяду тут?
Кряжистый мужчина казался весьма потрепанным жизнью. Ему было хорошо за пятьдесят, впалые черты и старые шрамы переплетались с морщинами на его лице.
— Все зависит от тебя. Ты один из людей-Кукол? — спросил он с музыкальным ирландским акцентом.
— Нет. Не он, — радостно ответил он. — На самом деле это довольно интересная история, — пообещал он, кивая на пустое сиденье.
После недолгого обдумывания мужчина указал рукой, приглашая сесть.
— Дэмиен Руше, — сказал Руше, протягивая руку.
— Без обид, — сказал мужчина, смотря по сторонам, — но я думаю, что после того, как я пожму тебе руку, меня зарежут.
— Никаких обид, — улыбнулся Руше, убрав протянутую руку и попробовав свою еду. Он скорчился и отодвинул поднос подальше от себя.
— Так что ты там говорил? — подтолкнул его мужчина.
— Верно. Итак, я не Кукла. Я коп… Ну, был им. Црушник на самом деле.
— Нервно посмотрев на своих соседей, пожилой мужчина понизил голос и прошептал:
— Так даже хуже.
— Правда? — спросил Руше, рассеянно положив вторую ложку в рот.
— Если ты коп, откуда у тебя такие шрамы на груди и почему тебя заперли тут с нами, дегенератами?
— Я работал над делом Кукол. Я старался остановить их, и единственным способом внедриться было изуродовать себя вот этим, — честно ответил Руше, держа руку на груди. — И я здесь, потому что преследовал человека, стоящего за всем этим…
— Якобы. Всегда говори якобы.
— Хорошо. Я якобы преследовал человека, стоящего за всем, от площади Пиккадилли до парка Святого Джеймса, где я якобы обезвредил его и затем якобы казнил сукина якобы сына с предположительно избыточным количеством выстрелов в грудь, и из-за этого вот он я, сижу с тобой и ем… — он в замешательстве посмотрел на жижу перед собой.
— Говядину Веллингтон, — объяснил бывалый сиделец.
— …ем говядину Веллингтон, — закончил он. — Якобы.
Мужчина посмотрел на Руше, не зная, что и думать о нем.
— Или, может, ты просто очередной коррумпированный коп.
— Может, — сказал Руше и сделал глоток водянистого апельсинового сока. — Бог свидетель, на воле таких достаточно. — Он затих, когда мимо стола проходили его знакомый неонацист вместе со своими дружками. — Но знаешь что? Они всегда получают по заслугам… в конце концов.
— Ты действительно веришь в это? — изумился мужчина.
— Да, я в это верю.
Он покачал головой.
— Оптимизм! Давненько не слышал такого… Ты тут очень долго не протянешь.
— Именно поэтому мне бы не помешал друг, — сказал Руше, снова протягивая руку. — Дэмиен Руше.
Его собеседник за обеденным столом засомневался.
— Ну же. Не заставляй себя ждать, — улыбнулся ему Руше.
Тяжело вздохнув, мужчина потянулся через стол и пожал протянутую руку. Он был уверен, что пожалеет об этом.
— Келли… Келли МакЛафлин.
Бакстер очень хотелось, чтобы ей все еще можно было пить вино.
В 19:29 она задавалась вопросом, какого дьявола она вообще встала и ответила на звонок в дверь.
— Андреа.
— Эмили.
Известная журналистка прошла за ней в гостиную, и Бакстер рухнула на диван. Приняв идеальную позу, Андреа села и начала выкладывать вещи из сумки на кофейный столик.
— Как ты себя чувствуешь?
— Погано, — ответила Бакстер, выглядевшая несколько изможденная в сравнении с дикторшей новостей, всегда готовой к съемкам.
— Я принесла то, о чем ты просила, — сказала Андреа, достав футболки «Волка из клетки» всевозможных размеров, готовясь к финальным аккордам кампании.
— Спасибо. Ванита дала ему неделю.
— А если мы убережем его от тюрьмы, — осторожно начала Андреа. — Думаешь, вы двое будете?..
Бакстер застонала и потерла лицо: «Будем что? Твое-то какое дело?».
— Мне все равно. Но думаю, что я озвучу мнение каждого, кто когда-либо видел и когда-либо увидит вас с Волком в одной комнате вместе, когда говорю, что тот танец, который танцуете, несколько устарел.
— Я с Томасом! — выпалила Бакстер, откатываясь от своей гостьи в надежде найти такую позу, которая будет приносить ей меньше боли.
— Я знаю.
— Он такой хороший.
— А Уилл — нет, — кивнула Андреа. — Но в этом-то все и заключается, не правда ли?
Бакстер не ответила.
— Ты ведь знаешь, почему между нами все закончилось? — спросила Андреа. — В смысле реальную причину? Дело было в том, что неважно, как сильно он любил меня, и ведь он искренне любил, и неважно, как хорошо он обо мне заботился, и ведь искренне заботился, нельзя было игнорировать то, что он просто любил больше кое-кого другого… тебя.
Бакстер накрыла голову подушкой.
— В любом случае это не мое дело. Но почему это тебя так терзает, если ты уже приняла правильное решение?
Бакстер медленно села и посмотрела на бывшую жену Волка.
— Знаешь, жизнь пошла очень и очень не туда, если ты — единственный человек, с которым я говорю об этом, — засмеялась она над собой. — Пошло оно. Я покажу тебе. — Она встала, чтобы достать что-то из кармана куртки, и протянула сложенный кусок открытки Андрее, а после села обратно. — Я нашла это среди вещей Финли, — объяснила она, дав своей собеседнице время, чтобы прочитать открытку. — Начнем с того, что я носила ее с собой на случай, если это зацепка. А сейчас… Я не совсем понимаю зачем. Это его почерк, но он писал это не для Мэгги. Он любил ее больше жизни, но написал это не для нее.
Андрея сложила записку и отдала ее обратно.
— Звучит несколько… собственнически.
— Ты права. И страстно. И зло. И отчаянно. Ты можешь представить, что кто-то любит настолько сильно? Кто-то любит тебя настолько неистово? Вот что занимает все мои мысли, — призналась Бакстер.
— Тем не менее Финли и Мэгги были счастливы, — отметила Андреа. — Кому бы ни предназначалась эта записка.
— Да, были, — кивнула Бакстер, приведя тему к неоднозначному завершению. — Спасибо, — саркастично сказала она.
— В любое время, — ответила Андреа, перебирая предметы на кофейном столике. — Ты видела сегодня Руше?
— Да.
— Вот эту историю ты мне так и не поведала, — напомнила ей Андреа.
Бакстер была в полной растерянности:
— Я могу тебе довериться?
— Конечно.
— С чего мне начать?
Андреа подумала.
— Двадцать первое декабря. Девять часов. Лондон задыхается под огромным количество снега, а Лукас Китон бежит через ворота парка Святого Джеймса…
Бакстер глубоко вздохнула и начала говорить.
За стопкой дешевых футболок радостно моргнул красный огонек — коробочка размером с ладонь внимательно слушала, записывая каждое ее слово.
Глава 42
Пятница, 21 мая 2010 года.
День рождения Финли
20:02
— Отлично выглядишь, — сказал Андрее Волк, взяв ее за руку, когда они сели рядом в вагоне метро.
— Спасибо. И ты, — улыбнулась она, наклонившись вперед, чтобы поправить галстук, который она заставила его надеть, а затем положила голову ему на плечо, не обращая внимания на взгляды прочих пассажиров.
После выходных намечался вердикт по делу Киллера Крематора, и Волка пришлось уговаривать, чтобы он вышел из дома. Но кроме того, что им пришлось выходить через сад соседей, чтобы за ними не увязались папарацци, это был обычный вечер пятницы, необходимый перерыв от бесконечных споров и обвинений, которые преследовали ее мужа в течение недель.
— Устала? — спросил Волк и поцеловал Андрею в макушку.
Она кивнула.
— Мы просто посидим там недолго, а потом уйдем. Самое позднее к десяти ты уже будешь лежать в кровати, я заварю тебе чая с перечной мятой и включу серию «Анатомии страсти».