Она на цыпочках прошла по скрипучим доскам пола, как можно тише открыла тяжелую дверь черного хода и вышла в промозглое утро. Натянула ботинки, прошлась по мокрой траве в предрассветных сумерках и почувствовала, что окончательно проснулась. Холодный воздух жалом впился в глаза, и Рэйчел пожалела, что не захватила из дома куртку.
Обойдя по кругу дом, она вышла в сад и вздрогнула, неожиданно увидев у въездных ворот, в пятидесяти метрах от себя, призрачную фигуру.
Рэйчел стояла аккурат под окном спальни, где отдыхала с оружием наготове ее коллега, и стоило ей крикнуть, как та скатилась бы вниз за каких-то двадцать секунд. Но ей не хотелось ни будить напарницу, ни, тем более, привлекать внимание к тому обстоятельству, что ее рация осталась на кухонном столе, поэтому она решила все выяснить одна.
Молодая женщина осторожно вытащила перцовый баллончик и направилась к безликой фигуре, силуэт которой выделялся на фоне озаренных утренним светом холмов. По мере того как она отдалялась от безопасного дома, температура, казалось, падала с каждым шагом и прерывистое, надрывное дыхание Рэйчел еще больше усиливало зловещий налет сцены, и без того пугающей.
Еще пара минут — и над волнистой линией горизонта взойдет солнце. Она молча подошла к силуэту на десять метров, но так и не разглядела ни одной отличительной черты. С уверенностью можно было сказать только одно: высокий мужчина что-то прикреплял к воротам. Присутствия молодой женщины он не замечал до тех пор, пока та не ступила на гравийную дорожку. Холодные камни под подошвой ее ботинок оглушительно хрустнули, силуэт вдруг остановился и повернулся к Рэйчел.
— Вам помочь? — спросила она как можно увереннее.
По инструкции говорить, что она полицейский, можно было только в самом крайнем случае. Женщина сделала еще шаг.
— Я спрашиваю: вам помочь?
Рэйчел злилась на себя, что оставила в доме рацию. Она отошла от коттеджа метров на пятьдесят, и чтобы разбудить напарницу, теперь придется кричать во весь голос. Она пожалела, что не сделала этого раньше. Фигура неподвижно замерла и ничего не отвечала, хотя женщина стояла к ней достаточно близко, чтобы слышать тяжелое дыхание и видеть облачка пара, заполнявшие пространство между ними, словно клубы дыма, возвещающие о приближении огня.
Нервы Рэйчел не выдержали. Она набрала полные легкие холодного воздуха, чтобы позвать на помощь, но в этот момент фигура опрометью помчалась вперед.
— Кумз! — заорала она, чтобы разбудить напарницу, и бросилась за серой тенью вниз по холму вдоль грязной колеи, тянувшейся у кромки леса.
Рэйчел было двадцать пять лет, в университете она слыла лучшей бегуньей. Они понеслись по крутому склону, то и дело спотыкаясь на кочках, которых становилось все больше и больше. Расстояние между ними быстро сокращалось. Вокруг было неестественно тихо, и безмолвие окрестных холмов во время этой гонки нарушало лишь их прерывистое дыхание да тяжелые шаги.
— Стоять! Полиция!
С каждой секундой солнце поднималось все выше, заливая верхушки деревьев своим золотистым светом. Теперь Рэйчел отчетливо видела, что у бежавшего впереди мужчины бритая голова, а череп по диагонали пересекает глубокий шрам. На нем были ботинки и темно-синий, почти черный плащ, полы которого во время бега развевались на ветру.
Неожиданно он свернул с колеи и неловко перепрыгнул через колючую проволоку, ограждавшую лес.
До ушей Рэйчел донесся крик боли, беглец с трудом поднялся на ноги и исчез за кромкой деревьев. Она подбежала к тому месту, где он перебрался через ограду, и дальше преследовать его не стала. Когда в крови зашкаливает уровень адреналина, порой трудно помнить о том, чему тебя учат на тренировках, тем более что из оружия у нее был лишь перцовый баллончик. Молодая женщина уже убедилась, что имеет дело с мужчиной высоким и сильным, и подозревала, что в густом лесу у него будет больше преимуществ, чем у нее. Впрочем, бегать за ним больше нужды не было — все что нужно, он оставил ей сам.
Рэйчел встала на колени и присмотрелась к нескольким капелькам крови на мотке острой проволоки. Не имея под рукой инструмента, позволяющего вырезать фрагмент, и не желая бросать улику на произвол судьбы, она вытащила из кармана кусок чистой ткани и провела ею по металлу, стараясь собрать как можно больше темно-красной жидкости. Потом повернула обратно и начала долгое восхождение на крутой холм, время от времени поглядывая на опушку леса.
Утром в воскресенье Бакстер приехала в отдел первой. Там ее ждало срочное сообщение из Службы защиты свидетелей. После двадцатиминутной череды строгих проверок ей наконец удалось преодолеть все барьеры безопасности и поговорить с Рэйчел, которая проинформировала ее об инциденте, а заодно и о коричневом конверте, найденном ею по возвращении на воротах коттеджа. В нем была одна-единственная фотография, на которой они с напарницей сражались с Фордом в саду перед домом.
И сама Рэйчел, и ее руководство в сложившейся ситуации проявили компетентность и скрупулезный подход, что вселяло некоторую надежду. С помощью местной полиции они прочесали лес, выставили охрану вокруг тропинки, чтобы никто не затоптал отпечатки ног, упаковали собранные женщиной следы крови и фрагмент колючей проволоки, о которую поранился преступник, и уже отправили все это в лабораторию экспертам столичной полиции.
Если это была первая ошибка убийцы, полиция намеревалась выжать из нее все что можно.
Все понимали, что оставаться в коттедже Службы защиты свидетелей Эндрю Форду больше небезопасно. В отсутствие Волка Симмонс послал за Фордом Бакстер и Эдмундса, а сам принялся разрабатывать план альтернативных мероприятий. Позвонив паре знакомых, на которых его когда-то вывел мэр Тернбл, он наконец связался с послом Ирландии.
Посольство находилось под бдительным присмотром бойцов из Службы охраны дипломатических представительств, что было вполне логичным выбором. Само здание, в соответствии с международными стандартами, было оборудовано системами безопасности. Симмонс честно рассказал послу как о проблемах Форда с алкоголем, так и о его неустойчивом характере.
— Значит, паспорт у него можно не смотреть, — пошутил посол.
Он гостеприимно предоставил в распоряжение Форда и столичной полиции верхний этаж здания — до тех пор, пока ситуация не разрешится. Кинули жребий, и первое дежурство, в ночь на воскресенье, выпало Финли.
После целого дня на колесах в воскресенье вечером Эдмундс вернулся домой вконец разбитый. Они оставили Форда на попечение Финли, и Бакстер милостиво согласилась подвезти его домой.
— Не выпусти котенка! — заорала Тиа, как только он переступил порог.
— Кого?
Мимо него пролетел маленький полосатый клубочек и ткнулся носом в запертую дверь. Молодой полицейский шарахнулся и чуть не упал.
— Тиа, что это? — спросил он.
— Его зовут Бернар. Он будет развлекать меня, пока ты на работе, — с вызовом в голосе ответила она.
— Что-то вроде ребенка, да?
— До рождения нашего малыша еще ждать и ждать, ты не забыл?
Эдмундс потащился на кухню. Котенок подошел, стал ласкаться и тереться об ноги. Тиа была в таком восторге, что даже не стала пенять ему за позднее возвращение, поэтому он решил промолчать, хотя на кошек у него была стойкая аллергия.
В понедельник утром Ванита возглавила вместо Симмонса отдел и взяла расследование в свои руки. Сам он сидел за столом Чемберса и с нетерпением ждал, когда коллеги станут относиться к нему не как к начальнику, а как к товарищу. О дисциплинарном взыскании, которое ждало его, когда страсти улягутся, думать не хотелось. Бакстер тем временем поручили заниматься делами, которые она вела до истории с Тряпичной куклой.
Первое такое дело касалось женщины, насмерть зарезавшей неверного мужа. Зевая от скуки, Бакстер с неохотой за него взялась, и хотя следственных действий как таковых там было на пять минут, ей в течение нескольких часов пришлось уныло заполнять бланки. В довершение всех бед в напарники ей дали Блейка, одного из самых гнусных прихлебателей Сондерса, всегда питавшего к ней слабость. К счастью, она была достаточно хорошей актрисой, чтобы скрыть от окружающих свое к нему отвращение.