Невеселые мысли не отставляли Кучики-сэнсэя, даже когда он в очередной раз пришел к декану своего факультета за рекомендациями на спецкурс.
- Ну что, Акияма-сан, у нас на этот раз? – тяжело опускаясь на посетительский стул, спросил Гинрей. – Есть кто-то интересный?
Декан подозрительно покосился на старейшего преподавателя. Уже несколько лет тот облекал свои вопросы все в более мягкую форму. Все больше сутулился, усаживаясь. Все больше смотрел не орлом, а замученным древним вороном.
- Сейчас посмотрим, Гинрей-сан, - заверил декан, выуживая стопку свежих личных дел из-под набросков расписания. – Я, честно говоря, еще не успел просмотреть новичков…
- Не спешите, - махнул морщинистой рукой Кучики.
Старик успел задремать, и возмущенный, полный ужаса и неверия вопль декана заставил Гинрея подскочить на месте.
- Что, опять?! – глаза Акиямы-сана лезли на лоб. – Опять Такеши?! Да сколько же их?
- Что такое? – прохрипел Кучики, но декан его словно не слышал. Распахнув дверь в приемную, он голосом разбуженного дракона требовал на ковер первокурсника Такеши. Секретарь Юми-сан впервые видела свое непосредственное начальство в таком бешенстве, а потому приказ выполнила ну о-очень быстро.
Пока мальчишку искали, Акияма-сан бегал по потолку и брызгал слюной, а его посетитель взирал на метания коллеги полусонным взглядом, не понимая причины такой бурной реакции, но и не вмешиваясь. Наконец дверь открылась и молодой звонкий голос объявил, что по приказу явился.
- Такеши? – подозрительно уточнил у вновьприбывшего декан.
- Хай, сэнсэй, - весело подтвердил юнец. – Такеши Соуджин.
Гинрей резко поднялся и впился взглядом в юношу у двери. И едва не потерял сознание: его снова накрыло это невозможное узнавание, он снова видел перед собой юного Бьякую. Те же веселые глаза с чертовщинкой на дне, та же подвижность, словно парнишка не может устоять на месте дольше минуты. Такая же белая кожа, хотя и без аристократической бледности – напротив, с вполне себе здоровым румянцем во всю щеку. Даже темные длинные волосы так же собраны на макушке в хвост.
Фамильное сходство не укрылось и от Акиямы-сана. Сведя брови над переносицей, он поманил студента пальцем и произвел нехитрые манипуляции портативным измерителем реацу.
- Ну что же вы, - укоризненно обратился он к Гинрею. Тот даже не сразу осознал, что декан обращается к нему. – Что же вы, уважаемый коллега, прятали ребенка-то? И поступать ему пришлось на общих основаниях! Это что, новый метод воспитания наследников Кучики?
- Я не Кучики! – влез парень, хмуря брови. Гинрей смотрел на него и понимал, что мальчишка делает это совсем как Бьякуя. Так хмурился его внук, пока не надел маску ледяного высокомерия.
- Я… - начал престарелый сэнсэй, дергая ворот своего кимоно. Дышать было трудновато. – Я… - прохрипел он, понимая, что теряет равновесие.
- Ку… Такеши, за медиком, быстро! – распорядился Акияма-сан.
Парнишка вылетел из кабинета на скорости, граничащей с шунпо. Но как бы быстро ни перемещался в пространстве шустрый первокурсник, как бы ни спешили медики, обогнать возраст и немощь они не смогли. Кучики Гинрея, самого почитаемого сэнсэя по кендо, бывшего капитана шестого отряда Готей-13, бывшего главу одного из самых благородных кланов и вообще легендарного самурая разбил вульгарный инсульт. И если восстановление подвижности еще можно было предполагать, то восстановление речи было под большим вопросом.
========== Часть 6 ==========
Нельзя сказать, чтобы молодой князь Кучики совсем уж ничего не чувствовал. Ему бывало грустно и весело, хотя никто не догадывался о таких обычных человеческих эмоциях в этом отстраненном, равнодушном человеке. Ему бывало обидно, особенно когда он краем уха слышал дурацкие сплетни о себе, ходившие по Готею. Но реагировать на них глава клана Кучики не имел права: подумаешь, безродное дурачье болтает! Дайме в любом случае выше этого. Очень помогал прилипший как-то сам собой образ высокомерного, хладнокровного педанта. Но и эта удобная маска временами давала трещины.
Когда из Академии пришло известие о внезапной и тяжелой болезни деда, рокубантай-тайчо не был занят ничем особенно важным. Он привычно прикинул, насколько приемлемо не появляться в стенах alma mater, и со вздохом пришел к выводу, что идти придется. Иначе поползут слухи о неладах в благородном семействе, старейшины найдут повод высказать свое «фи», а это и без того надоело. Бьякуя навел порядок на рабочем столе и отправился в Академию.
Вид беспомощного, неподвижного Гинрея несколько выбил юного князя из присущего ему равнодушного спокойствия. А если совсем уж честно –пробрало до костей. В сложившейся картине мира Кучики Гинрей всегда был некой константой, незыблемой и неизменной, от которой уже можно было отталкиваться в дальнейшей жизни. Когда некто настолько основополагающий теряет свою монументальность, трещинами идет не только мировоззрение, но и само мироздание…
Взволнованный и всклокоченный Акияма-сан что-то объяснял, не вполне уверенно мямля слова сочувствия вперемешку с оправданиями. Собранная и серьезная Унохана не поднимала глаз, оплетая пациента все новыми слоями кайдо. Толпа перепуганных, но от этого не менее любопытных работников секретариата шушукалась за открытой в кабинет декана дверью.
Бьякую царапнуло какое-то неуместное слово в бубнении Акиямы-сана, он медленно отвернулся от деда, одарил декана непроницаемым взглядом.
- Расследовать инсульт? – вопросительно выгнул тонкую бровь.
Акияма-сан замолк на полуслове, ошалелыми глазами посмотрел на молодого капитана. Тот ждал ответа с видимым безразличием. Ну, в лучшем случае можно было бы заподозрить, что ему самую малость любопытно. Декан факультета Боевых искусств был человеком честным – он абсолютно искренне пытался ввести Кучики-младшего в курс дела. Но при этом Акияма-сан был еще и умным, осторожным шинигами и опытным администратором, на жизненном пути которого встречались разные кочки. Споткнуться о такую, как внутриклановые разборки Кучики, было бы глупо. Акияма-сан пробормотал извинения и предпочел навсегда забыть о Такеши Соуджине как о свидетеле этого неприятного инцидента.
***
Рукия в который раз сидела под изоляционной колбой в лаборатории Куроцучи Маюри, не то медитируя, не то молясь. За последние пятнадцать лет такое времяпрепровождение стало привычным, почти естественным. На нее уже не обращали внимания, воспринимая то ли как часть интерьера, то ли как составляющую эксперимента. Даже Маюри-нии не шипел, только иногда качал своей ассиметричной шляпой. В гигантской колбе, залитый фиксирующим составом, мерно покачивался Шиба Кайен, ее самая большая удача и самое горькое поражение.
Ту ночь боец Такеши помнила до мельчайших подробностей, не раз анализировала свои действия и поступки капитана. Ей все еще было не очень понятно, почему Укитаке-тайчо не вмешался даже тогда, когда стало ясно, что сам Кайен не справляется, однако заподозрить этого святого человека в недобром умысле было просто невозможно. За собой она тоже не могла припомнить глупых или опрометчивых действий. Обездвижить захваченное пустым тело, перебив сухожилия на руках и ногах, все равно в четвертом отряде это лечат щелчком пальцев. Запустить мощным связующим путем в лейтенанта, блокируя взбешенного пустого. Вызвать Маюри-нии, единственного шинигами, способного отделить Кайена-сэмпая от наглой твари, уже убившей его жену.