Легче всех войну пережила Рукия. Великие ученые чуть не повыдирали друг дружке волосы, но так и не смогли договориться, как вытащить из девушки Хогиоку. У Урахары был способ достать волшебный камень из души, но он предполагал, что предмет остается целым и просто находится внутри. У Хогиоку же на сей счет обнаружилось собственное мнение, и он просто слился с душой шинигами. Можно было попробовать отделить духовные молекулы, расщепить их на атомы и потом собрать оба объекта заново, но Куроцучи встал на дыбы и орал на весь Готей, что сестрой рисковать не будет. Урахара попробовал воззвать к научному мышлению, азарту экспериментатора – и получил в морду. Так Рукия и осталась носительницей самого загадочного изобретения за всю историю Общества Душ.
А во время войны камень передал ей свои способности. Выяснилось это опытным путем. Эс Нодт был очень неприятным противником – и очень упрямым. Уже будучи уверенной, что этот квинси больше не встанет, Рукия повернулась к мужу сестры, чтобы передать последние новости, но враг снова напал, несмотря на раны и потерю сил. Раздраженная девушка вместо активации банкая рявкнула: «Да сдохни же ты наконец!», не столько ожидая результата, сколько выплескивая гнев. И удивленно уставилась на свежий труп квинси. Хогиоку исполнил желание своего симбионта. После этого приободренная Рукия бросилась помогать друзьям, и Бьякуе ничего не оставалось делать, кроме как следовать за сестрой Хисаны и прикрывать ей спину.
Странно так думать, но теперь Бьякуя был даже рад, что его ранения были настолько серьезны, чтобы лечить его взялся член Нулевого отряда. Не находись Кучики-тайчо в Измерении Короля и узнай новости из дома, наплевал бы на все, включая воинский долг и честь, и отправился бы к рожающей жене. А так, едва он переступил порог ставшего родным жилища стариков Такеши, как ему в руки вложили попискивающий сверток. Он не успел даже осознать всю значимость момента, как матушка Фумико подпихнула его локтем в бок и продемонстрировала второй сверток, намекая, чтобы он сел на стул: стоя детей держать неудобно. Бьякуя послушался – ноги стали ватными.
А когда война закончилась и шинигами осмотрелись, Сейретей лежал в руинах. Вот тогда-то и стало ясно, что прежние порядки здорово устарели и пора что-то менять. До сих пор эпоха перемен продолжалась, и сил она забирала едва ли не больше, чем все предыдущие войны. Одно радовало: вместе со всем остальным перетряхнули и Совет 46-ти. Теперь Обществом Душ управляли здравомыслящие адекватные люди, редкие обладатели совести и нормальных, человеческих эмоций.
Бьякуя отложил очередной документ – констукторское решение системы учета душ – и потер переносицу. Солнце садилось за горизонт, пора было домой. В дверях возник Соуджин, девятый офицер восьмого отряда, и весело улыбнулся. Бьякуя потянулся, расправляя мышцы, и вопросительно уставился на сына.
- Ты всё? – поинтересовался тот, не торопясь зайти внутрь. Дождавшись кивка в ответ, призывно махнул рукой и потопал на выход. Кучики-тайчо покачал головой: ребенок никогда не ждал, пока отец аккуратно разложит все свои бумаги и запрет документы в сейфе, почитая это занятие излишним. Но въевшийся под кожу педантизм не позволял рокубантай-тайчо относиться к службе пренебрежительно.
Когда он вышел из здания, Соуджин сидел на крыльце и остервенело тыкал в кнопки на плоском предмете с большим экраном. Предмет издавал противный писк и странные булькающие звуки.
- Это что? – спросил Бьякуя.
- Игра, - отозвался сын, не отрываясь от мониторчика. Через две секунды загадочное устройство издало панический вопль и механическим голосом объявило, что «game over». Соуджин засунул его за пазуху и поднялся. – Ичи-оджи принес, он снова в гости к нам пожаловал, так что сегодня идем к бабушке с дедушкой.
- Не рановато ли ты его в дядюшки записал? – Бьякуя не слишком одобрял романтическую привязанность Рукии к этому человеческому парню. В основном из-за того, что тот был живым и Обществу Душ не принадлежал. Пройдет немало лет, прежде чем его душа объявится где-нибудь на окраине Руконгая. Да и неизвестно еще, будет ли он помнить свою земную жизнь, прежних знакомых и нежные чувства, которые сейчас испытывает к лейтенанту Такеши.
- А что? – у Соуджина все было просто и легко. – Ты правда думаешь, у него есть шанс избежать своего счастья? – Бьякуя набрал в грудь воздуха, чтобы в очередной раз объяснить свою позицию, но юный офицер со смехом его перебил: - Да ладно, пап! Даже если он не вспомнит сам, у нас есть Маюри-оджи! Ну в самом деле, ты правда думаешь, что Ичиго от нас отделается?
И Бьякуя согласно кивнул. Отделаться от Такеши было совершенно невозможно. Прежде всего потому, что делать этого не хотелось.
***
Кучики Гинрей сидел в удобном мягком кресле на энгаве и читал сказку устроившимся на его коленях младшим правнукам. Маленький Кеншин уже дремал, а непоседливая Мичико требовала добраться до окончания истории. Дед по опыту знал, что когда драконы будут повержены, а все принцессы вернутся домой, малышка потребует сочинить на ходу небольшой эпилог. Кеншин к тому времени будет дрыхнуть без задних ног, и придется звать кого-то из родни, чтобы транспортировать обоих детей на футоны. Но Гинрей ни за какие блага мира не отказал бы малышам в вечерней сказке, а себе – в удовольствии держать их на руках, рассказывать истории и отвечать на смешные и сложные детские вопросы.
Бьякуя был прав, когда говорил, что поместье Кучики на самом деле пустое и бесполезное собрание дорогих строительных материалов и музейных ценностей для интерьера, а настоящий дом здесь – в пятом районе Руконгая, на берегу прудика с живущими в нем карпами.
На веранду вышла Фумико-сан, улыбнулась Гинрею и пристроила над его головой фонарь. Погладила по темным волосам спящего Кеншина и молча ушла. Уважение Кучики-старшего к родителям невестки было безграничным и с каждым годом только росло. Вот и сейчас старушка не стала мешать благородному родственнику наслаждаться тихим вечером в компании правнуков.
Из сада появился Соуджин, босиком, в подвернутых до колен хлопковых штанах и с удочками. Дед вопросительно поискал глазами улов, и парень беспечно улыбнулся, разводя руками. Тоже молча прошел в дом, что-то сказал находящимся внутри Ренджи и Ичиго. Послышался голос Рукии; девушка явно воспитывала мужское население, но ее угрозам привычно не вняли. «Оболтусы!» - младшая Такеши наверняка сложила на груди руки и гордо отвернулась. Гинрей улыбнулся.
Из-за угла дома неспешно вышли внук с женой. Бьякуя крепко сжимал ладошку Хисаны и выглядел как-то странно: не то пришибленным, не то растроганным. Молодая княгиня поклоном поприветствовала Гинрея, взяла на руки спящего сына и скрылась в доме. Бьякуя забрал уснувшую дочь, но вместо того, чтобы тоже зайти внутрь, присел на ступеньку, прислонился спиной к столбику каркаса и стал задумчиво перебирать пальцами прядки детских волос.
- Бьякуя? – слегка встревоженный Гинрей тихо позвал внука, подозревая, что тот не ответит. – Случилось что-нибудь?
- Случилось, - с хитрой улыбкой ответил молодой капитан. И загадочно замолчал.
Через несколько минут он поднялся, одарил хмурящегося деда веселым взглядом и уже на пороге притормозил, чтобы спросить:
- Как самого младшего назовем? Хисана говорит, будет мальчишка.
И ушел. Гинрей выдохнул, побарабанил пальцами по подлокотнику и не выдержал – фыркнул. Вот же мелкий засранец, подумал он о внуке, напустил туману, перепугал! Нервы деду пощекотать решил, тоже мне!
Старый Кучики с трудом выбрался из кресла, – сказывались последствия болезни – приосанился, залихватским движением подкрутил ус и, слегка приплясывая, двинулся по роуке вокруг дома. Глаза его хитро и довольно посверкивали в темноте…