Малыш что-то пробубнил, когда юные руконгайцы проходили мимо Гинрея. Тот медленно повернулся и уставился им в спины.
- И незачем убегать ради этого! – высказался красноволосый парень. – Подумаешь, акробаты! Что мы, не сходим, что ли? А если бы ты потерялся?
- Я не потеряюсь! – темноволосый малыш вскинул голову, поворачиваясь и вырывая ладошку из руки девушки. – Мне скучно просто так ходить!
Усилием воли Гинрей заставил себя не падать в обморок посреди улицы и не хвататься за сердце. Мальчишка, которого на ходу воспитывали старшие товарищи, словно выпрыгнул из прошлого: именно так в детстве выглядел его собственный внук. Белая кожа, непокорная челка, точеные скулы, огромные глаза в обрамлении длинных черных ресниц… Вот только цвет их отличался – у ребенка они были не темно-серыми, а жемчужно-фиалковыми.
Подростки остановились, с легким укором глядя на мальчика.
- Сдается мне, Джин-тян, - проговорил красноволосый, - что ты капризничаешь.
- Ничего подобного! – заявил Джин-тян.
- А по мне, так оно и есть, - поддержала товарища девушка. – Разве это достойно?
Мальчишка набрал в грудь воздуха, видимо, собираясь эмоционально отстаивать свои права, но сдулся и нехотя буркнул:
- Нет.
Его воспитатели синхронно развели руками, переглядываясь.
- Ну вот что, - постановил старший из мальчишек. – Сейчас вернемся, а потом сходим посмотрим на твоих акробатов, договорились? Все равно они целый день там выступают…
Говоря это, он подхватил мальчонку и ловко усадил себе на шею. Приободрившийся карапуз тут же вцепился в торчащий в разные стороны хвост, разделяя его на две половины, чтобы видеть дорогу.
- Эй, ты меня лысым оставишь! – возмутился обладатель упомянутого хвоста. Что ответил мелкий, Гинрей не услышал. Девчонка, шагая рядом с друзьями, хихикала, плечики подрагивали.
Внезапно она резко обернулась и безошибочно впилась взглядом в Гинрея, смотревшего им вслед. Назвать выражение ее глаз недружелюбным было бы неправильно – это определение выходило слишком легковесным и слабым.
- Ру-тян, ты чего? – красноволосый обернулся.
- Ничего, - процедила Ру-тян, одаривая подозрительного старика грозным взором из серии «попробуй тронь!», и догнала ушедших вперед спутников.
Зато Гинрей точно определил для себя, что эта конкретная девчонка никогда не была любовницей его внука. А сходство с той… ну всякое бывает! Вот только ребенок… это так странно. Но, может быть, простое совпадение? Ага, двойное простое совпадение… Странно, странно. Бывший шинигами медленно побрел домой, забыв и об акробатах, и об идзакая.
******
Вести дом оказалось увлекательно, волнительно и совсем не трудно. Больше всего волнений приносили, разумеется, дети, но они же дарили и самые радостные минуты. Через пару лет после рождения Соуджина Хисана заметила, что пухленький и вальяжный Акира стал частым гостем у соседей – владельца идзакая Бенджиро-сана и его жены Чизу-сан. Дружественный визит внес ясность: мальчишка, неравнодушный к вкусной еде, проявил себя еще и как способного помощника на кухне. Не успела Хисана успокоиться, как тучный и неторопливый сосед попросил отпустить мальчика к нему в ученики.
На семейном совете решили, что учиться ремеслу Акира может сколько угодно, но пока останется жить с семьей. Бенджиро-сан повздыхал, вслух сетуя, что талантливого повара пойди найди, а тут такие данные пропадают, не все двадцать четыре часа в сутки на кухне будут, но согласился подождать, пока ребенок достигнет возраста, подходящего для найма на работу.
Тихий и застенчивый Хару тоже нашел себе друзей по соседству: он часами мог торчать у писцов, глядя, как тонкая кисточка оставляет на бумаге четкие линии иероглифов. Наследники Джомеи-сана малыша не гоняли, а вскоре одному из них пришла в голову светлая мысль обучить ребенка грамоте. Не прошло и пяти лет, как зашла речь о том, чтобы Хару-тян присоединился к семье писарей.
Младшего тоже не отпустили, несмотря на прекрасные отношения с соседями. Обучаться делу не мешали – только поощряли! – но жить ребенок должен дома! Тем более, что идти до соседей – полминуты ползком. Совсем старенький Джомеи-сан смеялся, попивая саке с дорогим другом Шигеру-саном, и разглагольствовал о том, как его прекрасные соседи обеспечили работниками и продолжателями бизнеса всю округу.
Хисана вежливо улыбалась, но визита мамы-сан из чайного домика заметно опасалась. А то ведь кто их знает, сестриц этих, еще позарятся на ее имото! Впрочем, дальние соседки на Рукию не покушались, только улыбаясь при встрече и иногда щебеча о благословении ками, которое пришло в их квартал вместе с Хисаной и ее малышом.
Соуджин одно время вызывал у Хисаны некоторые опасения. Родился-то мальчик здоровым, крепким, но вот ему пошел восьмой год, а выглядел ребенок лет на пять, не больше. Встревоженная мать сначала напридумывала себе всяческих ужасов, потеряла аппетит и сон, но потом сообразила спросить у Маюри-нии, в чем может быть дело. Брат сначала уставился на нее изумленными глазами, а потом долго смеялся, похрюкивая и хлопая себя ладонями по коленкам.
- Ой, Сана-тян, ну ты даешь! – всхлипывал он, утирая выступившие на глаза слезы. – Он же шинигами! Как хочет, так и выглядит! Ну нравится ребенку быть маленьким – в чем дело-то? Его ж все любят, все балуют, с каких пеньков ему взрослеть?
Хисана, немного обиженная смехом ученого, нахмурилась, нервным движением убрала со лба прядь волос.
- Шинигами? – спросила напряженно.
- Ну а кто? – развел руками Маюри-сан. – Нахватался же от родителей: у тебя реацу, хоть и нестабильная, у отца реацу… а там, доложу я тебе, ого-го уровень! И деточка твоя с рождения обладает неслабой реацу. Ну и кем он может стать, когда вырастет?
Хисана задумчиво постукала себя кончиком пальца по губам. Может, и неплохо, что Джин-тян не торопится взрослеть? А то выучится в этой их Академии, пойдет служить в этот их Готей-13, да и сгинет… Вон, Арата-нии в прошлом месяце на задании в Генсее ранен был, едва жив остался. Три недели в этом их четвертом отряде провалялся, Фумико-сама ему гостинцы носила. А потом плакала на кухне, и Хисане с Кимико еле-еле удалось успокоить старушку.
Капитан двенадцатого отряда как будто прочитал мысли девушки, посерьезнел и подобрался. Пытливо заглянул в глаза – и покачал головой.
- Ты это брось, нее-тян, - сказал строго. – У каждого свой путь, и мешать человеку – только портить карму, и ему, и себе. У нас, в Готее, вообще считается, что погибший и ушедший на перерождение – счастливчик. О них скорбят, но и радуются за них. К тому же, рано или поздно все возвращаются сюда, в Общество Душ.
- Да, - Хисана потупилась, признавая правоту брата. – Но ведь не помнят…
- А это уж как повезет, - развел руками ученый. – По-настоящему связанные души и узнают друг друга, и вспоминают все. Или почти все. Если были любимы, если их ждали, то, как правило, и находят своих близких, и вспоминают. А вот если ты палки в колеса сыну вставлять будешь, то… - Маюри-сан сделал неопределенный жест рукой, скривился, подыскивая слова.
- Маюри-нии! – взмолилась девушка. – Не пугай меня!
Директор исследовательского центра погрозил сестре пальцем, но зверские рожи корчить перестал.
- А про возраст ты не думай. Придет время – повзрослеет. Ты же не считаешь, что я могу упустить какие-то проблемы в здоровье родного племянника?!
- Да что ты, что ты! – замахала на брата руками Хисана. И засмеялась: когда ученый подозревал отдаленные намеки на его некомпетентность, утихомирить его бывало сложно.
- То-то же, - проворчал Куроцучи.
******
Если бы не этот разговор, Хисана костьми бы легла, а не пустила Ренджи в Академию, опасаясь за его жизнь. Но Куроцучи-тайчо убедил свою имото, что мешать душе в ее пути неполезно для кармы, и девушка смирилась. Правда, выторговала себе еще год спокойствия, накрутив парню на уши рамэн, мол, нельзя же позорить семью хромающим правописанием и хилым контролем реацу. И пришлось Ренджи брать уроки у Джомеи-сана, а Мишико-нии – учить младшенького братца управляться с духовной энергией. Втихаря Хисана надеялась, что Рен-тян на собственной шкуре прочувствует, каково это – грызть гранит науки, и передумает. Но на поверку добилась она того, что вступительные экзамены парень сдал с блеском и тут же попал в сильнейшую группу. Обреченно вздохнув, девушка стала чаще ходить в храм и молиться о здоровье и удаче своих близких.