– Нет, не на вас. – Правда не нравилась Эмме, но от нее никуда не деться.
Ведь она желала Эндовера как мужчину с того мгновения, как вошла в спальню в доме Орлины. Нет, правда заключалась в том, что маркиз был нужен ей с того мгновения, когда девушка заглянула в его глаза. Она была так разозлена тем, что стояла близко к маркизу, но не настолько, чтобы ударить его или накричать, чтобы знал, что и Эмма Уэйкфилд может выйти из себя. Эмма надеялась, что Себастьян обнимет ее и поцелует, как в ту ночь, когда он проник к ней в спальню. Даже сейчас девушка чувствовала желание. Она подошла к маркизу и положила руку на спинку стула.
– Я считаю, что должна взять ответственность за свои поступки на себя. Я не маленькая. Мне не следовало позволять вам целовать меня. Теперь ясно, что тогда мы были охвачены страстью. Это было обстоятельством и доказательством. Положение взяло верх над нами.
– Вряд ли это может оправдать мои действия, – Себастьян покачал головой.
Было весьма неприятно узнать о том, что поцелуй и все, что последовало за ним, было просто результатом грубой плотской страсти. Но Эмма не входила в число тех женщин, которые не хотят знать правду. Себастьян мужчина. И когда перед ним женщина, которая требует, чтобы он ее поцеловал, то маркиз, конечно, не стал бы отказываться. Не по-мужски это – не замечать столь явных побуждений к действию. Эмма смотрела на розочки, вырезанные стройными рядами на спинке стула.
– Сильные чувства часто повергают в прах более сильные чувства, милорд. Похоже, именно это и произошло с нами. Я была очень разгневана на вас. Вы испытывали ко мне то же самое. Сильные чувства захватили нас, и все смешалось. О таком можно прочесть в книгах. Возможно, подлинная страсть и гнев связаны. Мне кажется, это так.
– Вы верите в то, что гнев и страсть связаны между собой?
– Об этом пишут в романах. Есть прекрасный пример в «Своенравной графине». Леди Кэтрин не могла не поддаться страсти к брату мужа. Большую часть времени он вызывал в ней чувство гнева, но оно лишь прикрывало нечто более опасное – страсть.
– «Своенравная графиня», – Себастьян вздохнул глубоко и медленно. – Я не знал, что вы любите посещать библиотеки.
Эмма бросила на него взгляд и заметила, как осторожно он смотрит на нее, будто изучает. Видимо, Себастьян не знал, чего от нее ожидать в следующий раз.
– В моей библиотеке тоже много хороших книг, – сказала Эмма.
– Книг про то, как женщина предается любви с братом мужа. Женщины забивают себе голову такими глупостями. Эти книжонки сочиняют нахалы типа Э.-У. Остин.
Эмма почувствовала раздражение. Гнев, запертый в душе, грозил вырваться. Она напоминала себе, что именно из-за этого чувства попала в неприятную историю с соблазнением.
– А вы прочли хоть одну книгу этого Э.-У. Остина?
– Я прочел достаточно, чтобы теперь знать, как мужчина или женщина получают наслаждение, используя чужие жизни ради получения прибыли. Вряд ли такого человека можно считать порядочным.
– Я не могу назвать порядочным человека, похитившего женщину и запершего ее в публичном доме, – парировала Эмма. Ей вновь стало жарко.
– Нельзя сравнивать писаку, зарабатывающего на распространении лживых сведений о ком-либо, и человека, пытающегося уберечь глупую женщину от беды, – губы Себастьяна сжались, когда он произнес это.
– Вы не имели права запирать меня в этом заведении, – Эмма застыла от оскорбления.
– Вы понимаете, почему я пытался соблазнить вас в публичном доме. Может, вы уже простили меня. Но нам не понять, почему я пытался уберечь вас от беды.
– Вы заперли меня в спальне, чтоб доказать свою власть надо мной. Вы хотели, чтобы я поняла, насколько я слаба и ранима. Вы хотели проучить меня. Вы показали себя высокомерным, наглым и злым.
– А ваш поступок был глупым и безрассудным. Это могло закончиться тем, что убили бы вас и вашу тетушку. Также глупо бегать по Лондону и искать в публичных домах нравственное чудовище, похитившее вашу двоюродную сестру. Вас же могли убить или сделать что-нибудь похуже.
– Я не могла сидеть сложа руки и ничего не делать, – Эмма пыталась подавить желание затопать ногами.
– Должно быть, я когда-то совершил некий поступок. Я не помню, что, но знаю, Господь не простит мне этот грех. В наказание он послал мне вас, – маркиз поднял глаза к небу, словно ища божественного заступничества.
– Лорд Эндовер, вы можете уйти из моей жизни, когда захотите, – Эмма слегка вздрогнула. – Я не просила вас вмешиваться в мои дела.
– Да, мисс Уэйкфилд, вы меня ни о чем не просили – Себастьян встал и подошел к окнам, затем повернулся и направился к девушке. Он остановился в нескольких шагах от нее. – Я почти что соблазнил вас, и вы понимаете, что я обязан возместить причиненный вам ущерб? Нет, не понимаете.
– А что, я требовала, чтобы вы женились на мне?
– Любая разумная женщина станет ожидать предложения. А вы ожидали?
– Я не так…
– Нет, не ожидали, – продолжал Эндовер, пытаясь прорвать глухую оборону Эммы. – Вы, молодая неопытная женщина, начали говорить об ответственности. Я несу ответственность! Теперь ответственность несу я, а не вы.
– Я не так уж и молода. Мне двадцать шесть лет.
– Что мне ваш возраст! Факт остается фактом: вы неопытны. Я знал об этом или хотя бы предполагал, что это так. Я несу ответственность.
– Что вы имеете в виду, когда говорите, что я не опытна? Вы подумали, что я привыкла столь вольно обходиться с мужчинами?
– Не совсем точно. Я все думал, откуда вы и ваша тетушка смогли достать столько денег, чтобы одеть вашу кузину к балу. Мне кажется, что вы… – маркиз замер в нерешительности, и его взгляд выдал, что он думал об Эмме. – Нет, неважно, о чем я думал и что предполагал.
Эмме пришлось собрать всю силу воли, чтобы не сорваться с места. Ей хотелось наброситься на маркиза, повалить его на пол и поколотить за такое оскорбление.
– О чем вы думали? Что я торгую собой? Меняю свою любовь на золото? Вы действительно считаете, что я чья-то любовница или содержанка?!
– Ясно одно: вы никогда не ложились с мужчиной в постель, – маркиз потер одной рукой между бровями, а другой держал одеяло.
– А почему это ясно? – щеки Эммы горели. – Мне не хватает опыта? Я была ужасно неловкой тогда?
Себастьян сжал губы. Плечи его поднялись под одеялом. Эмме было видно, как он пытается сохранить хладнокровие. Оно было нужно им обоим. И девушка это знала. Тем не менее она не могла справиться с желанием разбить его хладнокровие на мелкие кусочки.
– Мисс Уэйкфилд, большую часть женщин оскорбило бы предположение о том, что она ведет себя как дама, обладающая известным опытом. Но я понял, что вы неопытны. И это вас оскорбило. Большинство разумных женщин винят того, кто действительно виноват. Меня. И если бы у вас было хоть немного ума, вы бы потребовали, чтобы я на вас женился, – произнес маркиз.
– Я отказываюсь играть роль глуповатой дамочки только потому, что вы ожидаете, что любая женщина мечтает выйти замуж за вас. – Эмма сжала спинку стула, борясь с желанием подойти поближе. Сохранять ясность ума на расстоянии – весьма непросто. Если же она подойдет близко к маркизу, то лишится разума. – Уверяю вас, у меня нет столь страстного желания выйти замуж, чтобы я стала заманивать мужчин в сети и затем принуждать их жениться на мне. И я не заманивала вас в брачные сети, – произнесла Эмма.
– Я никогда не говорил, что вы пытались заманить меня в брачные сети, – уголок рта Себастьяна слегка дернулся. – Но при таких обстоятельствах я не вижу…
– Будет лучше всего, если мы оба забудем о том, что произошло сегодня утром, – Эмма чувствовала стеснение в груди. Она едва могла дышать.
– Каково же ваше решение? – Себастьян пристально смотрел на нее. – Вы решили забыть о произошедшем и отказать мне?