– Но наверняка не знаете, да?
– Все дело в том, что Броунинг и я оказались приписанными к разным полкам после того, как меня произвели в майоры. Я потерял его след до той поры, пока не услышал о том, что он был убит в бою на Пиренеях. Два месяца спустя умирает мой отец, я приезжаю домой и застаю Эмити в интересном положении. – В голосе лорда Сибрука послышались гневные нотки. Вздохнув, он добавил: – А теперь и она умерла. Все, кто был мне дорог, отошли в мир иной. К чему ворошить прошлое?
– А Кристабель? – сказала Фредерика чуть слышно. – Нужно докопаться до истины ради ее будущего. Подумайте о том, как это важно для нее. Мы просто обязаны сделать это, разве нет?
Встретившись с ней глазами, лорд Сибрук глянул на нее долгим, почти нежным взглядом. —Черри, вы действительно принимаете судьбу ребенка так близко к сердцу?
Фредерика заставила себя выдержать его взгляд.
– Да, конечно! – воскликнула она пылко, только сейчас начиная понимать, до какой степени прикипела душой к малышке. Всполошившись, как бы эти мысли не увели ее в другую сторону, она откашлялась. – Я привязалась к Кристабель, милорд. Она мне дорога, – добавила она более сдержанным тоном. – Хотелось бы сделать все, что в моих силах, дабы жизнь не была к ней слишком сурова.
Улыбка графа показалась ей доброй, но грустной.
– Я благодарен вам, Черри, за все, что вы уже сделали и делаете для нее. Пожалуй, так заботилась бы о ней только мать, будь она жива. Однако не вижу, каким образом можно найти доказательства того, на что вы возлагаете такие большие надежды, а я по-прежнему подвергаю сомнению.
– Думаю, разгадка – здесь, – сказала Фредерика с живостью, протягивая связку писем, лежавшую на коленях, и радуясь возможности отвести взгляд от его чересчур притягательных глаз. – Когда мы с Кристабель искали Молли-Долли в коробках с вещами вашей сестры, я наткнулась на это. Уверена, если она и капитан Броунинг тайно скрепили свой союз брачным свидетельством, то в одном, из писем об этом событии непременно есть упоминание. Разрешите мне просмотреть их… ради будущего Кристабель.
Их взгляды снова встретились, и на этот раз ее глаза умоляли.
Гейвин смотрел на ее взволнованное лицо и неожиданно ощутил странную теплоту В груди. В этой девушке есть что-то такое, что трогает до глубины души, подумал он. Ну не красавица, так что ж? Такие забавные веснушки, пучочек на затылке, очки в пол-лица, но зато какие глаза! Зеленые-зеленые… Таких нет ни у кого. В конце концов, внешность – это еще не самое главное. Внутреннее содержание – характер, убеждения, ум – гораздо важнее. Впрочем, доброта – это тоже внешность. Конечно, не все это понимают, а жаль! Наверняка она обладает массой других достоинств – скрытых, не сразу бросающихся в глаза, что, собственно, делает женщину загадочной, интересной.
– А давайте посмотрим письма вместе, – сказал он, – ради… будущего Кристабель.
Глава восьмая
Из сорока писем в связке около дюжины оказалось от Питера Броунинга. Чтение их, одного за другим, предоставило возможность составить непредвзятое мнение о развитии его романа с Эмити Эликзэндр. То, что в основе их отношений было настоящее чувство – нежная взаимная любовь, – не вызывало никаких сомнений. Фредерика пришла в возбуждение от пылких признаний мужчины, которого не было на белом свете уже почти пять лет. Лорд Сибрук, как оказалось испытал не менее сильное волнение.
– Черри, я чувствую себя чертовски неловко, – сказал он, приступая к четвертому по счету письму. – Не знаю, то ли сердиться на Броунинга за то, что писал такие письма моей сестре, то ли пожалеть обоих. Одно могу сказать: я не в состоянии удержаться от ощущения, будто вторгаюсь туда, куда не должен, более того – не имею права.
Фредерика кивнула.
– Я вас понимаю. Если б все это не было так важно для Кристабель, трудно было бы найти оправдание нашему поступку. Тем не менее ничего предосудительного в этом нет, поскольку ни вашей сестре, ни другу наше любопытство вреда уже не причинит!
Неожиданно она замолчала, вспомнив, что вначале собиралась использовать эти письма в своих целях, так как думала, будто это переписка лорда Сибрука с его любовницей. Ничего себе! Где же были тогда ее высокие принципы?
– Милорд, позвольте мне прочитать оставшиеся письма. Все, что посчитаю первостепенным, непременно покажу вам. Все-таки в отличие от вас у меня письма не вызывают таких мучительных воспоминаний.
В конце концов, его следует пощадить, подумала она. Он, конечно же, страдает!
Граф не сразу ответил.
– Наверное, так будет лучше, – сказал он чуть погодя. – Оставайтесь здесь, за этим столиком, а я займусь своими делами. Если что обнаружите, я, как говорится, у вас под рукой.
Фредерика моргнула раз, другой. Это что же, он не хочет, чтобы она ушла?
– Как вам угодно, милорд! – нашлась она и сразу же стала читать письмо, которое держала в руках.
Гейвин и сам поразился своему решению. Зачем попросил ее остаться? Не разумнее ли было отправить ее вместе с письмами в детскую? Читала бы себе на досуге! Ведь уверен, что любой, пусть даже незначительный намек, способный прояснить неразрешимую, с его точки зрения, проблему, Черри доведет до его сведения. Тогда почему? Странно, но, кажется, потому, что ее общество приятно. Однако она совсем не тот тип женщины, который обычно привлекал его внимание, Тип, внимание… Чепуха все это! Черри удивительно уютна. С ней спокойно и душевно, как бывает, когда рядом мать, сестра или близкий друг, размышлял он.
Покачав головой, словно хотел избавиться от нежданных-негаданных мыслей, лорд Сибрук выдвинул нижний ящик письменного стола и достал ту самую приходо-расходную книгу. Когда он впервые получил ее из поместья, дабы начать новые рубрики, лишь бегло пролистал страницы, не вникая в детали. Однако сегодня, когда солиситор обратил его внимание на более чем тревожное положение дел в хозяйстве, лорд Сибрук решил подвергнуть записи тщательному анализу.
В гроссбухе были отражены все поступления, долги, платежи, производимые в поместье графов Сибрукских за последнее десятилетие, хотя у нового управляющего оставались книги, содержащие отдельные записи за каждый месяц, каждый год, в которых отражались порознь все аспекты хозяйствования. Однако начинать знакомство с делами следовало с этой. Склонившись над колонками чисел, лорд Сибрук думал лишь о том; что в этой дьявольской цифири ему не разобраться.
Гейвин никогда не вникал обстоятельно в финансовые дела более чем скромного отцовского имения, поскольку прежде, чем унаследовал его, большая часть была продана для уплаты долгов. А чтобы управлять тем, что осталось, особого умения не требовалось. Доход был невелик – его хватало на оплату жалованья пары-тройки слуг и на то, чтобы содержать в относительном порядке дом, что, по его мнению, было бесполезной затеей.
Расчеты, занимавшие его внимание сейчас, касались не только особняка в Бруксайде, но и многочисленных фермерских хозяйств: маслодельни, сыроварни, молочных ферм, свинарника, конюшни, а также деревни, жители которой работали там. Он и не подозревал, что представляло собой поместье графов Сибрукских во времена дедушки – по сути, не так уж и давно: всего пару десятилетий назад. И на что же дядя Эдмунд, старший сын деда, просадил денежки? В толстенной книге найти ответ на этот вопрос не представлялось возможным. Во всяком случае, он видел, что расходные записи неполные.
– Проклятие! – произнес он вполголоса. Мисс Черрйстоун сразу же напомнила о себе:
– Что-нибудь не так, милорд?
– Прошу прощения, Черри! – мгновенно отозвался он. Лорд Сибрук почти забыл о том, что она в библиотеке. – Ломаю голову над дядюшкиным гроссбухом, но, если честно, ни черта не могу понять. Ясно одно: старый управляющий пользовался шифром.