Мисс Милликен покачала головой.
– Дорогая, прежде чем принять решение, подумай хорошенько! Гордость и любовь – несовместимые понятия, мой пример тому подтверждение.
Фредерика опустила ресницы.
Права Милли, сто раз права! Об этом она как раз и думала, когда каталась в экипаже час назад, размышляла Фредерика. Только теперь ситуация изменилась: лорд Сибрук ясно дал понять, что более их ничто не связывает. А если он не захочет даже разговаривать? Скорее всего… Сказал же Томасу, что будет ждать письменного уведомления. Значит, даже видеть ее не желает… Скажите пожалуйста!
Решительность, свойственная ее натуре, и на этот раз не подвела: скукоженная под давлением обстоятельств, она как бы расправила плечи. Фредерика чмокнула мисс Милликен в щеку.
– Спасибо тебе, Милли, великое! – сказала она, вставая. – Как всегда, ты дала мне прекрасный совет.
Хочет видеть, не хочет – это его дело. А она сейчас же поедет к нему и потребует объяснений по поводу неожиданного поворота сюжета. Если он скажет, например, что полюбил другую, или хотя бы намекнет, что неравнодушен к мисс Черристоун, тогда она ему и выложит все без утайки. Ну а уж если… если причина кроется в чем-то ином, тогда распростится с ним, потому что на свете нет ничего печальнее неразделенной любви.
Глава восемнадцатая
Едва держась на ногах, Гейвин поднимался по ступеням своего парадного подъезда. Старину Джо отыскать не удалось, хотя он битых два часа утюжил узкие улочки делового квартала. В сотый раз выбранив себя за то, что сразу не догадался спросить, куда извозчик доставил молодую особу с павлином, он тем не менее не отказался от намерения продолжить поиски. Джеффри был тоже задействован. Если до конца дня лакей не наткнется на побитую временем и непогодой темно-синюю пролетку Джо, размышлял он, то утром сам отправится в тот коттедж, где учинит обитателям допрос с пристрастием. Слава Богу, теперь он свободен! Мисс Честертон, помолвка, двенадцать тысяч фунтов – это все в прошлом. Только бы разыскать Черри, и уж тогда ничто и никто не помешает ему бросить сердце к ее ногам!
Дэниел, новый дворецкий, отворив дверь, сказал:
– Милорд, вас дожидается молодая леди. Она приехала одна.
По тону, каким это было сказано, Гейвин понял, что в отличие от предшественника этот – более строгих нравов, фривольности не одобряет.
– Молодая леди? – повторил Гейвин с надеждой в голосе. – Может, это… Она не назвалась?
– Мисс Фредерика Честертон, милорд. Я предложил подождать вас в малой гостиной. Если желаете, могу ей сообщить, что до конца дня вас и ждать нечего…
После забрезжившей было надежды Гейвин совсем пал духом.
– Спасибо, Дэниел! В этом нет необходимости.
Что же, получается, мисс Честертон не оправдала его ожиданий. Похоже, компромисс, который он предложил, ее не устраивает.
– Будет лучше, если я окажу ей внимание, – добавил он после небольшой паузы.
Фредерика подняла голову, когда он вошел в гостиную. А красива, однако! – подумал Гейвин и, подавив возникшее было желание, ощутил на мгновение чувство вины.
Мисс Честертон на этот раз взгляда не отвела. Смотрела ему прямо в глаза, а он опять вспомнил Черри, и сердце пронзила острая боль. Слова, последовавшие за обменом любезностями, лишь усилили ощущение невосполнимой потери, отчего у него душа заныла.
– Лорд Сибрук, брат сообщил мне о вашем желании разорвать помолвку, – сказала она.
Ее голос, хоть и взволнованный, а потому низкий, показался удивительно знакомым. Должно быть, успел привыкнуть к нему накануне, на балу, подумал он, а она добавила:
– Хотелось бы услышать от вас, что послужило причиной неожиданной для меня новости!
Гейвин мгновенно припомнил отговорку, которую достаточно пространно изложил сэру Томасу: мол, руководствовался исключительно соображениями благородства. Впрочем, так оно и есть! Не в состоянии он брякнугь прямо в лоб, что сердце его разбито и всеми помыслами он с Черри… Нет, надо стоять на своем! Иных причин, кроме тех, которые вполне аргументировано изложил ее брату, у него нет.
Секундная нерешительность, по всей видимости, отразилась на его лице. Он и рта не успел открыть, чтобы повторить то, что говорил сэру Томасу, как она заявила:
– Не трудитесь рассказывать то, что мне известно от брата. Я рассчитываю на вашу учтивость, на соблюдение правил хорошего тона, наконец. Хотелось бы услышать от вас истинную причину отказа от помолвки.
Неожиданно для себя Гейвин взглянул на мисс Честертон, как говорится, другими глазами.
А ведь она права! Почему он постоянно отказывает ей в праве иметь собственное мнение о делах, касающихся, в сущности, ее? В конце концов, мисс Честертон живой человек. Переживания, эмоции и ей не чужды.
– Согласен с вами полностью! Каюсь, не подумал, что прежде всего обязан был переговорить с вами. Однако не могу не повторить то, что сказал вашему брату. Чувство вины по поводу помолвки, объявленной без вашего согласия, не давало мне покоя.
Она нахмурилась, хотела было возразить, но удержалась, поскольку он продолжил:
– Не знаю, рассказал ли вам брат, как это все получилось, но со своей стороны хочу поставить вас в известность, что мы с ним подписали брачный договор, по которому он отдавал вас мне в жены в уплату своего карточного долга…
Она кивнула, покраснев до корней волос.
– Пошло, недостойно!.. Поступок характеризует и его, и меня не с лучшей стороны, однако, должен признаться, это к делу – к моему решению разорвать нашу с вами помолвку – не имеет никакого отношения. Когда я изъявил желание жениться на вас, полагал, что брак по расчету вполне приемлем. А почему нет? – рассудил я тогда. Многие так поступают и, между прочим, живут вполне счастливо. Но если быть откровенным до конца, я весьма скептически относился к бракам по любви. Не скрою: я был убежден, что любовь – это сказочка, и не более того! Какая любовь, кто ее выдумал?.. Но случилось так, что теперь я знаю, какое это счастье – любить!
Фредерика задержала дыхание, боясь поверить в то, что услышала. Когда задала вопрос об истинной причине разрыва помолвки, пришла в трепет от сознания, что, возможно, искушает судьбу, ставя на каргу свое будущее.
– Ваш брат, вероятно, довел до вашего сведения, что я не один. У меня на руках племянница. Ее зовут Кристабель, ей всего четыре года, – продолжал он. Фредерика кивнула, по понятным причинам, весьма сдержанно. – Я нанял для нее няню. Должен сказать, молодая особа достойна всяческих похвал. Ее зовут… Впрочем, теперь это не имеет значения. И хотя она пробыла у нас недолго, я – за такой короткий срок! – успел… оценить ее по достоинству. Мы… стали друзьями.
Показалось, будто он хотел сказать что-то более важное, но как бы не находил слов, а на его лицо наползла тень.
– В общем, я полюбил ее. Вначале это чувство возникло в благодарность за доброе отношение к Кристабель, потом за сочувствие ко мне, а дальше оно целиком захватило меня просто потому, что она такая, какая есть, – единственная, уверяю вас. Отвечала ли она мне взаимностью – поверьте, не знаю! За день, может, за два до вашего приезда я совершил опрометчивый поступок. В порыве благодарности за все, что она сделала для… Кристабель, не смог обуздать свои чувства и… боюсь, отпугнул ее.