Моника Кейн
Коварное обещание
ГЛАВА 1
Джулиан
Уже далеко за полночь я подъезжаю к заднему входу обветшалого многоквартирного дома в бруклинском районе Bed-Stuy. Не буду врать — это уродливый район, но он не лишен своих прелестей. Здесь живут настоящие люди. Соль земли, рабочие, иммигранты.
Именно такой была моя семья когда-то давно, до того, как мой отец объединился с Сергеем Козловым и помог создать одно из самых мощных братств на территории США.
Я выхожу из своей машины, запирая его с пульта. Я не задержусь. Максимум полчаса. Проникну в квартиру, убью Джимми Коннолли, а потом продолжу свой вечер. Как начальнику службы безопасности "Братвы Козлова", мне это задание не по зубам. Но время от времени мне нравится пачкать руки, чтобы доказать, что я еще могу.
Охрана в этих старых зданиях — дерьмо, и меньше чем за минуту я с помощью молотка и отвертки сбил ручку с двери черного хода. По лестнице по двое поднимаюсь на пятый этаж. В коридоре пахнет вареной капустой и жареной картошкой — едой рабочего человека, поэтому это здание как нельзя лучше подходит для ирландского недотепы Коннолли. Ему нужно держаться в тени. Если бы он был более ярким, правда раскрылась бы раньше.
Официально он — наркоторговец ирландской мафии Вестсайда, но несколько месяцев назад он начал торговать разведанными. Его работа дает ему доступ к улицам. Имея слух и связи по всему Бруклину, он стал информационным брокером для различных мафий. За правильную цену он готов продать любого. Если вьетнамцам нужен компромат на армян, или сицилийцы хотят выйти на русских, Джимми — ваш человек.
На прошлой неделе важную партию электроники, которую мы везли в страну, перехватили на канадской границе. Мне не потребовалось много времени, чтобы выяснить источник утечки. Если он хочет обманывать других мафиози, это его дело, но как только он связался с Козловыми, он подписал себе свидетельство о смерти.
Я останавливаюсь перед дверью в его квартиру. Это угловая квартира с выходом на пожарную лестницу, что, конечно, умно. Видимо, его интеллект простирается только до этого — на двери нет ни засова, ни сигнализации. У него есть один дрянной замок, который я открываю за несколько секунд, чтобы войти в его темную квартиру. Еще одна ошибка. Оставляю свет включенным. Что-нибудь, чтобы отбрасывать тени.
Его еще нет дома, но он скоро будет. Несколько дней слежки за ним, и я знаю его распорядок дня. Через пять минут он выйдет из "Латунного рельса", стрип-клуба, которым управляет Вестсайд. Вскоре после этого он войдет в свою парадную дверь, возьмет пиво, телефон и толстовку, а затем снова выйдет на улицу, чтобы подрабатывать. Но, конечно, сегодня он не пойдет на улицу. И вообще никогда не выйдет.
Я устраиваюсь в потрепанном кресле в его спальне и сижу, наслаждаясь тишиной. Затишье перед бурей. Пистолет в руке. Весь мир на кончиках пальцев. Мне не терпится увидеть его лицо в тот момент, когда он поймет, что попался.
Вскоре открывается входная дверь, и Джимми входит в квартиру. Он один, и это хорошо. Я бы предпочел не убивать одну из его подружек, если придется. Он достает из холодильника выпивку, включает телевизор — если не ошибаюсь, повтор "Закона и порядка" — и принимается писать. Вскоре после этого в спальне раздаются легкие шаги.
Время показа.
Как и положено, включается единственный верхний свет, и мы с ним смотрим друг на друга. Только это не Джимми. Дуло пистолета направлено на симпатичную рыжую девушку в униформе официантки и смотрит на меня так, будто я сошел с ума.
— Что за…
Она не успевает договорить фразу, как уже бежит. Я вскакиваю и следую за ней по пятам. Она успевает добежать до гостиной, прежде чем я настигаю ее, обхватываю рукой за талию и прижимаю ее изгиб тела к своему. Черт, если я когда-нибудь и чувствовал себя совершенным, то, наверное, сейчас.
Из ее горла вырывается всхлип, и я понимаю, что это потому, что я прижал дуло пистолета к ее виску. Сила привычки. Несмотря на то, что мне очень нравится ощущать ее прикосновение к себе, я отпускаю ее на диван, а сам остаюсь стоять.
Испуганные глаза впиваются в мои, и я на мгновение ошеломлен. Ее глаза — пьянящий лесной цвет, вихрь голубого и зеленого с кольцом коричневого вокруг радужки. В тусклом свете ее волосы глубокого русого цвета, вьющиеся вокруг лица и плеч. Ее язык высунулся, чтобы смочить ее пухлые губы, и все, что мой мозг может осознать, это то, как хорошо эти губы будут выглядеть, обхватывая мой член.
Я не застрахован ни от ее красоты, ни от ее страха, но у меня все еще есть работа, и она начинается с выяснения того, что, черт возьми, происходит.