Она вздыхает, и я вижу, что она жаждет этой связи так же сильно, как и я.
Я прижимаюсь к ней, а она сжимает в кулаках мою рубашку, чтобы притянуть меня ближе. Она тяжело дышит. Ее грудь вздымается и опускается. Соски напряглись под облегающей тканью ее топа, вжимаясь в мою грудь с каждым ее вздохом. Мои губы скользят по снежной коже ее горла, и она наклоняет голову, давая мне лучший доступ к ней.
Так идеально.
Моя нога поднимается, проникая между ее бедер, и она не сдерживается. Закрыв глаза, она жадно трется об меня. Ее гнев, возникший мгновение назад, рассеивается, и на его месте появляется новое существо. Плохая девочка. Грязная девчонка, которая хочет получить удовольствие от бедра своего похитителя.
Хватит играть. Я беру ее за подбородок и целую, мой язык проникает в ее рот, когда она прижимается ко мне, еще более настойчиво, чем раньше. Ее задыхающиеся стоны говорят мне, что она близка… так близка, и мне не терпится увидеть, как она будет выглядеть, когда кончит.
— Джулиан? — Панический голос Юрия раздается в ночи, разрушая заклинание.
Господи, как же он не вовремя.
Глаза Роуэн распахиваются, взгляд дикий и растерянный. Она отталкивает меня, и я позволяю ей это сделать.
— Нет, — говорю я ей. Только одно слово. Я знаю, о чем она думает, но не хочу этого слышать.
— Все в порядке, — говорю я Юрию. — Я буду через минуту.
Лицо Роуэн раскраснелось, и она не смотрит мне в глаза, поправляя одежду. Я даю ей немного времени, чтобы успокоиться, а затем делаю шаг к ней и говорю:
— Не заблуждайся, я не святой, но я обещаю защищать тебя до тех пор, пока Джимми не выйдет из укрытия и не передаст себя в мои руки.
— Значит, ты можешь его убить? Прости, но я отказываюсь участвовать в этом плане. — Ее подбородок дрожит, по лицу текут слезы. Я протягиваю руку и большим пальцем стираю влагу с ее щеки.
— Я не буду его убивать. — Черт. Слова вылетают изо рта прежде, чем я осознаю, что говорю. Это почти невыполнимое обещание, но теперь, когда я его дал, я не нарушу своего слова. — Он будет наказан. Но я не стану лишать его жизни.
— Как будто я тебе верю, — прошипела она. — Братва Козлова не умеет прощать.
— Может быть, и нет, но я даю тебе слово.
Ее глаза обшаривают мое лицо, как бы ища ложь. Она вздохнула, но не пошевелилась, когда мой большой палец провел по ее щеке и губам.
— Назови мне хоть одну причину доверять тебе.
Тяжело дыша, мы смотрим друг на друга, когда вдалеке раздается вой полицейской сирены.
— Неважно, доверяешь ты мне или нет. У тебя нет выбора в этом вопросе. Теперь ты принадлежишь мне.
После паузы, которая кажется бесконечной, она говорит:
— Надеюсь, ты будешь гореть в аду.
— Ты и еще около сотни других. Я не принимаю это на свой счет. И, кстати, Солнышко, если я увижу тебя в чужой одежде, он покойник. Даже если он работает на меня.
Затем я беру ее за запястье и веду к своей машине.
Через час после этого я несу спящую Роуэн в свой пентхаус в Трайбеке. Половину пути она смотрела кинжалами мне в бок, но вскоре погрузилась в мертвый сон, когда адреналин иссяк.
Она просыпается, когда я укладываю ее на огромный кожаный диван в гостиной, и ее глаза открываются. Я ожидаю, что она будет протестовать, но она не протестует. Вместо этого она просто встречает мой взгляд, ее глаза становятся мягкими, и она произносит единственное слово, от которого зависит моя разгадка. Мое имя.
— Джулиан.
Я откидываю прядь ее русых волос с лица.
— Я здесь.
— Где мы? — Она приподнимается, протирая глаза от сна, и осматривает мою резиденцию.
Мало кто знает, что это место вообще существует. Я почти не провожу здесь времени, поскольку дела обычно держат меня между Бруклином и поместьем Козлова в Ист-Хэмптоне. Но это мое убежище. Место, куда я прихожу, когда мне нужно затеряться на улицах Нью-Йорка и забыть о том, что я работаю на одну из самых жестоких преступных семей в США.
— Это мой дом, — говорю я Роуэн. — Никто не знает, что ты здесь.
Она горько смеется.
— Это должно меня утешить?
Я пожимаю плечами.
— Это правда.
Наклонив голову в сторону, она несколько мгновений внимательно смотрит на меня.
— Зачем ты это делаешь?
— Ничего личного, — говорю я, и мой голос пронзает воздух, как хлыст. — Ты — мой залог, помнишь?
— Как я могу забыть, — бормочет она. — В любом случае, я устала. Может быть, мы оставим гранд-тур на завтра, и ты покажешь мне мою позолоченную клетку.