— А раньше почему нельзя было? Когда об у… о смертях узнали? влезла я, заинтересовавшись. Не одна же я такая умная оказалась.
Он посмотрел на меня так, будто я сказала, что солнце синее. Или фиолетовое. Хотя вряд ли бы это заявление вызвало такой же резонанс у него в душе.
— Девушка, историю учить надо. Тогда школы магии только открывали. При царской власти их не было. А раз только открывали, значит всё в новинку. Писали учебные программы, разрабатывали планы занятий, отправляли на опасную практику… Знаете, сколько ребят не доживало до выпуска? Тогда одна смерть в год погоды не делала. Можно сказать, её и не замечали. А вот после распада Союза стали строго следить за тем, чтобы детей «в поля» не выпускали. Тут-то всё и выползло.
— Поэтому школу закрыли? — догадался Ваня.
— Поэтому, поэтому, — передразнил Рувен Гедальевич. — Раньше информацию не афишировали, а тут понавылазили газетчики со своей свободой слова… Отказалось государство нас содержать — родители детей отдавать не хотели, аж взятки давали, чтоб в Иркутскую или Аршанскую устроиться; учителей почти всех посокращали. Удивительно, на чём сейчас-то держимся.
Интересно, если такая смертность была среди учеников, как они установили точную дату начала убийств?
Он что-то ещё бурчал себе под нос, ворчал, отвернувшись от нас, но Ваня глазами указал мне на выход. Мы осторожно убрали все журналы на место и на цыпочках прокрались к дверям.
— Он всех не любит или конкретно тебя? — заинтересовалась я, когда мы оказались на свежем воздухе и тут же спохватилась: — Ой!
— Ты, главное, на уроке не ляпни, а наедине — ничего страшного, — усмехнулся Ваня, засунув руки в карманы.
— Гора с плеч! Тогда я на уроке буду молчать как рыба. А то и так среди остальных выделяюсь, — решила я.
— Это точно. Вы в Иркутске, что ли, до сложных зелий добрались? Ты как про лопатку для помешиваний спросила, так я аж обомлел.
— На факультативе разбирали, да и дома я иногда для себя варю, — не моргнув глазом соврала я. В первый день полночи не спала из-за этого треклятого вопроса.
— Первый раз вижу такую заинтересованную учёбой девушку…
Я посмотрела на него с недоверием. Казалось, когда мы разговаривали в последний раз, он чуть ли не комплексовал из-за составленного мной списка зелий. А сейчас… флиртует, что ли? С ученицей?
— Разве это учёба? Это для себя. Очень многое по хозяйству нужно: то пятно на диван поставишь и срочно надо оттереть до прихода мамы, то голос пропал, то волосы перекрасить подруга захотела, то…
Внезапно я прикусила язык. Нет, наверное, о том, как я обливала ребят с параллели всякой пакостью за лишние слова и косые взгляды, рассказывать не стоит. Это на работе можно, а тут опыт ещё пригодится.
— …то ещё что-нибудь приключится. Так что с тем дедушкой не так? Он людей не любит? — вернула я разговор в безопасное и даже полезное русло.
— Скорее конкретно меня, ты правильно угадала. Я не в ладах со знахарством. Да и… не только с ним. Я плохо запоминаю заклинания, с ритмом путаюсь, строчки местами переставляю… Как доучился — непонятно.
— Это всё словеска виновата, — важно заметила я. — Без неё все предметы намного проще становятся.
— Может быть, я не проверял. Мне без предметов в принципе оказалось проще.
Тут я не могла не согласиться. Потом мы как-то перешли на зелья. Он рассказал, как зарабатывал на лёгких дурманах в старших классах. Я мысленно прикидывала, по каким статьям бы он прошёл, подай кто заявление. Показывать свои обширные знания в этой области не стала, про яды тоже не заикнулась, хотя специалистом в отравлениях разной степени тяжести была со школьной скамьи. Но, чтобы поддержать тему, скромно делилась своими находками в бытовых зельях, не упоминая, что нужны они мне были, когда мы всем классом отмывали последствия других своих зелий.
Сначала мы просто гуляли, потом я увидела двухместные качели… Я залезла бы туда, даже если бы мне не приходилось притворяться школьницей, а так меня вообще ничего не сдерживало.
…В нашу с коллегой комнату я добралась уже тогда, когда Соня спала без задних ног не первый час. И Ваня меня провожал.