– Миссис Денке? – Киллиан присел на корточки, его голос смягчился. – Вас похитили? Принудили к чему-нибудь?
Ее лицо исказила боль, но она покачала головой.
– Нет.
Я фыркнула, качая головой.
– Что еще она могла ответить? Она в клетке!
– Решетки защищают как ее, так и нас.
– Ты чудовище.
Киллиан резко выдохнул, словно пытаясь сохранить спокойствие.
– Моя подруга, кажется, не верит мне, миссис Денке. Расскажите, как вы здесь оказались?
Она кивнула, вытирая слезы и крепче обхватывая ноги руками.
– Он спас мою семью от голода и нищеты. Я пришла сюда добровольно.
Я сморщилась.
– Добровольно?
– Теперь у моей семьи есть крыша над головой, еда на столе, а у мужа хорошо оплачиваемая работа во дворце.
Мое горло сжалось.
– То есть тебе платят в обмен на пытки?
– Я все равно больна. – Она пожала плечами. – Я знаю, что о них позаботятся, и поэтому мне не важно, что случится со мной.
Мой взгляд метнулся к Киллиану.
– Каждый находится здесь по своей собственной воле.
– Потому что ты воспользовался их слабыми местами, – проревела я.
В его глазах вспыхнула ярость, Киллиан сжал челюсть.
– Я владыка, мисс Ковач, а не святой из ваших выдуманных историй. – Киллиан шагнул ко мне, его сила обрушилась на меня. – Я даю им больше, чем твой собственный дорогой лидер. Это их выбор и их семья пользуется моим покровительством.
– Ты мерзкий, – прорычала я.
– Надеюсь, тебе от этого легче, – усмехнулся он, его дыхание коснулось моих губ, и я поняла, насколько мы были близки. – Давай завершим нашу экскурсию. – Он повернулся ко второй клетке.
Пожилой седовласый мужчина, раскачиваясь, сидел на кровати. Он что-то бормотал себе под нос, но я не могла разобрать слов.
– Мистер Ласки уже два дня принимает таблетки. Мистер Петров. – Киллиан указал на соседнюю клетку. Там находился мужчина помоложе, жизнь его обделила. Штаны почти спадали, кожа была желтоватого цвета, он разговаривал сам с собой так, словно вел полноценный разговор, иногда что-то выкрикивая. Мужчина расхаживал по маленькой клетке, почесываясь и дергая себя за волосы, совершенно не обращая на нас внимания. – Три, – продолжил Киллиан.
– Мисс Кински. Четвертый день. – Девушке на вид казалось не больше двадцати, но по ней было видно, что жизнь у нее была нелегкой. Кожа была обветренной и сожженной солнцем, на лице и руках остались шрамы. Ее худощавое тело не дрожало от слабости. – На четвертый день поведение начинает меняться.
– Поведение? – Я подошла к решетке, всматриваясь в девушку. Она не обращала на нас никакого внимания, даже не вздрогнула и не моргнула. Я протянула руку и коснулась ее руки. Ничего. – Что с ней?
– Ты действительно не знаешь, что делают эти таблетки?
Киллиан посмотрел на меня.
– Нет. – Я покачала головой, щелкнув пальцами перед ее лицом. Никакой реакции. – Как давно она в таком состоянии?
– Она перестала ходить двадцать четыре часа назад и с тех пор не двигалась.
– Двадцать четыре часа?
Я открыла рот.
– Объекты находятся в таком состоянии несколько дней. Максимальное время составляло пять дней, но этот Объект, возможно, будет первой, кто превысит это время. – Киллиан указал подбородком на тех, кто плакал. – Скелеты. А потом…
Я сглотнула.
– Потом?
– Их мозги плавятся, и в конце концов смерть.
Я положила руку на живот и надавила.
– Они не едят, не пьют и не ходят в туалет. Но когда Объекты доходят до такого состояния… – Он жестом указал на мисс Кински. – Ими невероятно легко управлять.
– Управлять? О чем ты?
– Мисс Кински? – обратился Киллиан к женщине. Она молчала. Киллиан отодвинул нас подальше от решетки, указывая на меня, – убейте ее.
В женщину словно вселился монстр, она рванула к решетке, отчего я с криком отпрянула назад. Из женщины вырвался гортанный вой, эхом отражающийся от стен. Ее лицо исказилось, послышался хруст костей – она пыталась протиснуться между прутьями, раня себя.
– Стоп! – приказал Киллиан.
Женщина замерла, как робот.
– О боже.
На языке образовалась горечь, сердце бешено колотилось в груди.
– Нам потребовалось некоторое время, чтобы понять, когда Объекты достигают этой стадии, ожидают приказов. – Киллиан наблюдал за девушкой, не смотря на меня. – Их сила также возрастает втрое, их труднее убить. Такое ощущение, что болевые рецепторы у них не работают, им плевать на боль.
Покачав головой, я сглотнула.
– Не понимаю. Кому это нужно?
– Да ладно, мисс Ковач. Как думаешь, кому на пользу армия, не чувствующая боли и нападающая на любого по приказу?