– Нет. А почему он должен задумываться об этом?
– Мне трудно выразить словами то, что я чувствую, но уверена, ты поймешь меня, когда сама увидишь его. Такое впечатление, будто свое положение и титул герцога он принимает как нечто само собой разумеющееся, подсознательно ожидая особого к себе отношения. Я вовсе не хочу сказать, что его манеры не такие, какими должны быть, поскольку он обладает врожденной непринужденностью, этакой холодной любезностью, которой удостаивает тех, кто не может сравниться с ним положением или титулом. Но вся штука в том – во всяком случае, мне так представляется, – что ему решительно наплевать на мнение о нем остальных. И в этом нет ничего замечательного, – задумчиво добавила она, – ведь с ним носятся и лебезят перед ним так, что меня с души воротит! Вот, к примеру, когда леди Сефтон подвела его ко мне – ну, ты помнишь, в моей истории она – баронесса Джоселин, та самая, аффектированная[24] непоседа! – то представила его с таким видом, словно делала мне величайшее одолжение!
– Это еще ничего не значит, – прервала ее мисс Бэттери. – А он воспринял все как должное?
– О нет, что ты! Он настолько привык к подобной лести, что, похоже, даже не замечает ее. Проявлять любезность к бедным маленьким дурнушкам, не способным похвастать ни красотой, ни умом, – одна из многочисленных обязанностей, которые налагает на него высокое положение.
– Знаешь, моя дорогая, на твоем месте я бы не спешила приходить в негодование, – рассудительно заметила мисс Бэттери. – Как мне кажется, ты ровным счетом ничего не знаешь о нем. Но в одном можешь быть уверена: если он едет сюда, чтобы сделать тебе предложение, то не станет третировать тебя холодной вежливостью!
– Даже если не станет… О, ему придется сильно измениться, если он хочет понравиться мне настолько, чтобы я вышла за него замуж! – провозгласила Феба. – Но я не смогу этого сделать, Сибби!
– В таком случае ты отклонишь его предложение, – заявила мисс Бэттери с уверенностью, которой на самом деле не испытывала.
Феба посмотрела на нее без особого энтузиазма, но ничего не сказала. Девушка знала, что в этом не было необходимости. Никто не понимал все трудности ее положения лучше гувернантки, и никто лучше мисс Бэттери не был знаком с властной и безжалостной натурой леди Марлоу. После недолгого размышления женщина сказала:
– Поговори со своим отцом. Он не станет силой принуждать тебя к замужеству, которого ты не желаешь.
На следующий день тот же совет, почти дословно, повторил и молодой мистер Орде, когда Феба, зная, что мать отлучилась по своим делам, приехала в Манор-хаус, желая посовещаться с ним.
Томас был единственным сыном окружного мирового судьи, очень респектабельного мужчины, ухитрявшегося содержать около тридцати пар охотничьих собак, множество гунтеров для себя, сына и своих егерей, несколько упряжных лошадей и тарантасов, полдюжины спаниелей и не менее сотни бойцовых петухов на доход, не превышающий восемь тысяч фунтов в год, при этом не ограничивая в расходах на булавки свою супругу и не позволяя обиталищам собственных многочисленных арендаторов обветшать и прийти в негодность. Его род насчитывал несколько поколений предков, большинство из которых прославились всевозможными успехами и доблестями на охоте, но при этом ни один не оставил после себя сколь-нибудь заметного следа. Мировой судья отличался редким и незамысловатым здравомыслием, и в своем кругу его считали персоной первой величины. Прекрасно сознавая собственную значимость, он вел скромный и незаметный образ жизни. Хотя, помимо егерей, у него в услужении находились несколько грумов, кучер, лесник, опытный псарь и тренер бойцовых петухов, выезжая куда-либо из Сомерсета, он не чурался нанимать форейторов, а в особняке его домашние обходились помощью всего лишь трех служанок.
Он слыл любящим справедливым родителем и, прояви его сын хотя бы малейшую склонность к академическим дисциплинам, немедленно отправил бы его в Оксфорд после окончания школы Рагби[25], какого сокращения расходов это ни потребовало бы от сквайра. Мистер Орде, несомненно, отдавал себе отчет в том, что они были бы значительными, поскольку столь выдающийся спортсмен, как Том, не мог бы вести достойный образ жизни в Оксфорде, не располагая, по крайней мере, шестьюстами фунтами дохода в год, не говоря уже об остальных долгах, в кои сын, по мнению мирового судьи, должен был непременно влезть. Чувство долга перед единственным наследником позволило бы ему безропотно отнестись к необходимости сократить поголовье лошадей в конюшнях и численность бойцовых петухов, при этом не пытаясь внушить Тому, как ему, дескать, повезло иметь столь щедрого отца. Но он не выразил ни малейшего недовольства, когда сын заявил, что учеба в Оксфорде стала бы для него лишь напрасной тратой времени, поскольку он не питает тяги к книжной премудрости и хотел бы пойти по родительским стопам. Здесь он мог бы устраивать петушиные бои и охотиться на зайцев с собаками, ловить рыбу и стрелять куропаток летом, а фазанов – зимой, набираться опыта ведения земледелия и управления имением у бейлифа[26] – словом, предпочел бы остаться дома. Ему было даровано позволение поступить по-своему, а мистер Орде удовлетворился тем, что решил отправить сына в город, дабы тот поднабрался столичного лоска, когда станет старше.
24
Аффектированный – проникнутый аффектацией (преувеличенным, подчеркнутым выражением какого-либо чувства или настроения). (
25
Школа Рагби (Регби) – британская публичная школа, одна из старейших в стране, которая является главной достопримечательностью одноименного города в графстве Уорикшир.
26
Бейлиф – в Великобритании и ряде других стран заместитель шерифа, судебный пристав. (