— Все правильно. Ты и не могла действовать иначе, Элинор…
— Может быть. А может быть, и нет. Мое сердце заправляло моей головой в этом деле, поскольку Саймон, возможно, дал бы сэру Брайану ценный совет насчет того, какая тактика была бы лучше, и помог бы справиться с бунтовщиками. Однако я не решилась поставить его в такое положение, чтобы он знал, что его зовут на помощь, но не мог приехать. Его и так угнетало бессилие. Поэтому я просто объяснила сэру Брайану, что произошло, и попросила его сделать все, что будет в его силах. И я думаю, что он так и поступает. Саймон говорил, что он честный человек, а Саймона было не так-то легко провести. Тем не менее дела идут все хуже и хуже. Я не хотела бы потерять эти земли. И все-таки… я испытываю какой-то страх к Ирландии, Иэн. Наверное, он передался мне от родителей, утонувших по дороге домой оттуда.
При этих словах она вздрогнула. Несмотря на новое платье и сияющий блеск зрелой женщины, прежняя Элинор все еще была в ней. Иэн взял ее за руку и улыбнулся.
— Это так не похоже на тебя, Элинор. Вспомни, как ты сама была близка к тому, чтобы утонуть по пути со Святой Земли. Но ты ведь не боишься воды? И я знаю, что ты часто выходила в море ради развлечения.
— Это правда, и правда также то, что я не боюсь моря и не боюсь утонуть. Я боюсь самой Ирландии — и не за себя, как мне кажется. Иэн, а почему ты заговорил об Ирландии?
— Потому что именно ее касается предложение Оксфорда. У него там большое поместье, и, как и ты, он ничего не получает оттуда, кроме жалоб, с тех пор как там воцарился ФицГенри.
— А почему у него должно быть по-другому? Вильям тоже сходил с ума от того, что там происходит, — Изабель мне рассказывала. Он умолял короля Джона отпустить его, чтобы навести порядок хотя бы в Лейнстере, но король запретил ему.
— Оксфорд тоже об этом говорит. Выражаясь простыми словами, Оксфорд предлагает не ждать команды короля, а своими силами отправиться туда и навести там порядок — по крайней мере в собственных владениях. Мне кажется…
— Нет, Иэн! О, Боже! Не уезжай в Ирландию. Не сейчас! Я боюсь…
— Ну разумеется, не сейчас, — проговорил Иэн, целуя ее руку, которую держал до сих пор. — Ты же знаешь, что я должен сначала жениться, а потом еще разобраться с кастелянами Саймона. В любом случае, я тут не главная фигура. Твои владения там невелики. Оксфорд желает прежде всего, чтобы Вильям Пемброк поехал. Именно поэтому он так рвался сюда. Он хотел поговорить с Пемброком, не вызывая подозрений короля.
Настоящая война между страхом за Иэна и любовью к нему и собственническим инстинктом разгорелась в душе Элинор. Взывая к временному перемирию, она спросила подозрительным тоном:
— Если он не настаивает, чтобы ты принимал участие в этом предприятии, почему он пропустил охоту ради того, чтобы поговорить с тобой?
— По той совершенно разумной причине, что он не имел никакого права ввязывать Вильяма Пемброка в это дело под моей, или, точнее, нашей крышей, не поставив нас в известность. Оксфорд сам не поедет. Это тоже разумно — он слишком стар, чтобы принести много пользы. Его участие, как и Солсбери, состоит в том, чтобы помешать Джону приказать Пемброку вернуться домой, или объявить его предателем, или предпринять какие-либо другие действия, могущие помешать успеху Пемброка.
— Солсбери одобряет этот план? — несчастным голосом спросила Элинор.
— Настолько одобряет, что привез Оксфорда сюда, — напомнил Иэн.
— Не знаю, не знаю. Это все звучит, конечно, правильно и разумно. Если ФицГенри без помех будет продолжать идти по избранному пути, мы полностью потеряем наши ирландские владения. Как мне хотелось бы не знать об этом! Это ложится такой тяжестью на мое сердце, а мой разум в то же время говорит, что следовало бы что-то предпринять.
— Думаю, что тяжестью на твое сердце ложится усталость, Элинор. Если ты колешь свиней и скачешь верхом как сумасшедшая с распущенными волосами, немудрено, что у тебя к концу дня обнаруживается некоторая тяжесть на душе.
— Что?! — воскликнула Элинор, с готовностью переводя разговор, поскольку понимала, что ее дурные предчувствия были безосновательны и бесполезны. — Ты считаешь, что я такая старая и трухлявая, что какая-то охота может выбить меня из сил? Я еще покажу тебе мою силу и выносливость. Мы еще посмотрим, кто из нас будет первым кричать:
«Хватит! Хватит!»
У Иэна загорелись глаза, он крепче сжал ее руку и притянул к себе.
— Может, я все-таки посплю в твоей кровати этой ночью? — пробормотал он.
— О нет! — весело воскликнула Элинор, отталкивая его и вырывая руку.
— Почему нет, Элинор? — взмолился Иэн. — Какая разница: сегодня ночью или через трое суток? Я так долго был без женщин. Я хочу тебя.
Она позволила ему понять, как его призыв возбуждает ее, ногтем не менее отрицательно покачала головой.
— Для меня есть разница. Ты и так уже дал повод для разговоров, закрыв дверь, но это еще можно исправить, когда я открою ее, показав всем, что мы остались в том же положении, как и раньше.
— Если только это беспокоит тебя, я быстро, — настаивал он. — Кто узнает, что мы разговаривали на несколько минут меньше?
Элинор рассмеялась.
— Это, возможно, устроит тебя, но как быть со мной? Мне быстрота не рекомендуется.
— Ты будешь довольна, клянусь.
— Ты не будешь доволен, — снова сказала Элинор, но уже делая над собой усилие.
— Что толку говорить обо мне, если я просто тебе не по вкусу? — в отчаянии воскликнул Иэн. — Ни одна женщина никогда так не отвергала меня. А у них были на то причины. Почему ты не хочешь быть со мной? Ведь мы уже скоро станем мужем и женой!
— Не будь таким дураком, — прошипела Элинор, протягивая руку к двери. — Ты мне очень даже по вкусу, и я буду с тобой с удовольствием. Я не отрицаю, что желаю тебя так же сильно, как и ты меня. Но я не поддамся твоей похоти, и своей тоже, за три дня до свадьбы. Все, что ты желаешь, станет гораздо слаще через три дня, когда это можно будет делать, не стыдясь, не закрывая дверь и не путаясь в поспешно натягиваемой одежде. — Она распахнула дверь. — Гертруда, Этельбурга! — Служанки показались на пороге. — Положите лорда Иэна в его кровать, — отрывисто приказала Элинор. — А я пойду в свою.
На следующее утро Иэн спустился вниз до того, как Элинор поднялась с постели. Когда она вышла к завтраку в платье для верховой езды после мессы, он хитро спросил:
— Опять охотиться на свиней?
— Надеюсь, что нет, — ответила Элинор, сладко улыбаясь. — Я велела егерю выследить нескольких оленей покрупнее.
Он открыл было рот, но тут же крепко стиснул его. Элинор обратила внимание на его опухшие глаза и тихонько хихикнула. Она слишком устала от бессонницы этой ночью, вызванной неудовлетворенным желанием, и снова, по-видимому, очень устанет к вечеру после охоты, которая сегодня предполагалась. Стройное, крепкое тело Иэна отчаянно нуждалось в физических упражнениях.
Элинор не сомневалась, что это было главной составляющей трудностей Иэна, но его связывала нога. К воскресенью он совершенно обезумеет. Тем лучше. Она вспомнила, что прошлым вечером никаких разговоров о его сердечных проблемах не было. Все его внимание сосредоточилось на другом.
К обеду в пятницу после еще одного скучного дня Иэн был вообще не в настроении разговаривать, как надеялась Элинор. Прислуга старалась избегать встречи с ним, гости тщательно подбирали слова и делились друг с другом только такими политическими материями, которые не вызывали споров. За столом Иэн общался преимущественно с женой лорда Ллевелина Джоан, выказывая при этом такой шарм, что Элинор поняла, что у женщин было больше причин не отвергать Иэна, нежели просто его красивое лицо.
Она не испытывала ничего даже отдаленно похожего на ревность. Джоан была довольно привлекательна, но ей было далеко до Элинор, которая просто-таки пламенела в алом наряде, украшенном бриллиантами. К тому же свет в темных глазах Иэна вполне соответствовал ее платью в тех редких случаях, когда он поворачивался к ней.