Она улыбнулась. Его любопытство было легко понять.
– Обычный вопрос. Люди, особенно мужчины, часто не могут понять, чем. Считается, что женщины не интересуются этой специальностью. Это в еще большей степени относится к моей узкой специализации: судебной медицине.
– Да, признаться мне трудно представить вас рядом с Игорем в морге, режущую трупы.
Лорен вспомнила, как трудно ей приходится со своим ассистентом, и решила, что кличка ему подходит.
– Иногда я и сама гадаю, почему я этим занялась, но никогда не жалею. Я увлеклась этой областью во время студенческой практики, – сказал она с улыбкой, держа перед собой рюмку. – Главный патологоанатом был большим энтузиастом; ему самое большое удовольствие доставляло докопаться до правды. Он всегда был в курсе последних достижений, ходил на семинары, изучал новые методики и тому подобное. Он всегда приговаривал, что незачем высекать надписи долотом, когда есть компьютер. Поэтому нужно искать более совершенные способы определения причины смерти. Проходя под его руководством практику, я научилась сомневаться в очевидных вещах и всегда быть готовой к восприятию нового. Вскоре у меня возник интерес к судебной медицине, я стала изучать эту область и провела некоторые исследования. Я поняла, что в этом деле важнее всего иметь крепкий желудок, потому что чистых убийств не существует.
Джош вспомнил некоторые картины преступлений, которые ему приходилось видеть.
– В этом вы правы. Однако в наших краях не ждите ничего особенного. Уровень убийств, постучим по дереву, у нас весьма низок.
– Именно поэтому меня и привлекла возможность иметь свободное время, чтобы заняться исследованиями, – ответила она. – На что у меня вначале уйдет масса времени, так это на упорядочивание записей.
– Харвей никогда не любил вести записи; это было основным яблоком раздора между ним и нами.
Лорен с грустью вспомнила о первоклассном оборудовании и специалистах, которые остались на ее прежнем месте работы. Хорошо хоть в ее новом кабинете есть компьютер, уж с ним она на «ты».
– Да, это я сразу заметила. Пускай! Мне нравятся трудные задачи. – Она посмотрела на него, отложив меню, после того как был выбран цыпленок в винном соусе. – Точно так же можно спросить, как помощника окружного прокурора с легким техасским акцентом занесло в этот калифорнийский городишко, который битком набит пижонами, дорвавшимися до синекуры, и кучей старожилов, которые не прочь повернуть город вспять к его сельскому прошлому. Уж не говоря о непрекращающейся полемике в связи с тем, что вы не надеваете в суд галстука.
Он поморщился.
– Есть такое дело.
– Похоже, что ваш отказ носить галстук вошел уже в легенду, поскольку никому больше это не позволено, – усмехнулась она. – А ваш акцент трудно не заметить тому, кто провел два года в Хьюстоне. Поговаривают, что вы слишком хороши для этих мест и что вам следовало бы работать там, где ваш талант был бы востребован. Слышали?
– Это только показывает, что город не зря привлекает квалифицированные кадры.
Лорен не отвела взгляда.
– Например, прокуроров, имеющих тайных поклонниц?
Выражение его лица свидетельствовало о том, что данной темы он, в свою очередь, стремится избегать.
– Кто вам сказал об этом?
Она не обратила внимания на его резкий тон.
– Неужели вы думаете, такое можно сохранить в секрете? Кое-кто уже готов организовать тотализатор: кто эта дамочка? Однако они в отличие от вас не видят ситуацию в мрачном свете. Что-то из серии невинного флирта с трогательными сувенирами и букетами роз.
Джош стиснул зубы.
– Мы пытаемся не придавать делу огласки.
Лорен поняла с полуслова.
– Вы имеете в виду историю с налетом на ваш дом, который произвела эта неуловимая крошка? Об этом ходят разговоры.
Он подождал, пока официант, расставив тарелки, отойдет. И даже после этого заговорил приглушенным голосом, чтобы его не услышали сидевшие за соседними столиками:
– Несколько месяцев назад все это могло только тешить мое самолюбие. Цветы с трогательными благодарностями и все в таком роде. Однако вскоре ситуация вышла из-под контроля: в мой дом постоянно проникают, там появляются женские вещи. Я не имею ни малейшего понятия, кто это делает и зачем.
– Я слышала только о цветах и записках.
– Потому что полиция принимает все меры, чтобы по возможности замять дело, – объяснил Джош. – Я уже сбился со счета, сколько раз она проникала в мой дом. Сколько бы я ни менял замки, она все равно умудряется войти, она устраивает пакости женщинам, с которыми я встречаюсь, она наговаривает сообщения на автоответчик и присылает подарки, иногда интимные до неприличия. И ни разу ни одного намека на то, кто она. Она ведет себя так, как будто я сам должен знать, кто она.
Лорен кивнула.
– Типичная роковая страсть. Надо полагать, вы перебрали всех женщин, с которыми разорвали отношения? Мне жаль говорить так о лицах моего пола, но оскорбленная женщина может быть очень мстительна и способна причинить сильную боль. Мне пришлось проводить вскрытие бедняги, ляпнувшего одной темпераментной особе, с которой встречался всего три раза, что они плохо подходят друг другу и им лучше поискать себе других партнеров. Она не могла примириться с тем, что он ее отверг, и взяла в руки разделочный нож. Когда она закончила… – Лорен не договорила.
Джоша передернуло.
– Я тоже встречался с подобными случаями. И это еще больше выбивает меня из колеи, когда я сам попал в такое положение.
– По-видимому, я не вхожу в круг подозреваемых, раз вы со мной так откровенны.
– Когда все началось, вас еще не было в городе. И потом, честно говоря, трудно представить себе, что вы можете кого-то преследовать тайно. Мне кажется, вы предпочитаете смотреть жертве в лицо.
Она рассмеялась.
– Забавно, что вы так считаете. – Тень боли промелькнула на ее лице так быстро, что он не был уверен, что ему это не почудилось.
Лорен подождала, пока они начнут есть, прежде чем вернуться к той же теме:
– Кто-нибудь пробовал составить психологический портрет вашей преследовательницы?
Джош поморщился, услышав определение, хотя оно и было уместно.
– Это маленький город, Лорен. У нас нет таких ресурсов отчасти потому, что до сих пор не было и преступлений, для которых они могли бы понадобиться. Кроме того, до сих пор никто не воспринимал это настолько серьезно, чтобы обращаться куда-то за помощью.
– Из ваших рассказов следует, что ситуация заметно ухудшается. Значит, к этому надо отнестись серьезно. – Она пригубила вина, прежде чем продолжить. – У меня есть подруга, которая составляла психологические портреты подозреваемых для ФБР. Сейчас у нее частная практика, и время от времени она дает консультации полиции. Через Дану прошла масса преследователей и их жертв. Она провела обширное исследование данной проблемы, выработала интересные подходы. Я уверена, что она смогла бы составить психологический портрет или по крайней мере предложить ряд идей. До сих пор все ее догадки оказывались верными, поэтому, возможно, она подскажет путь к определению личности этой женщины.
Джош вздохнул, уставившись на бифштекс.
– Я бы согласился на фамилию, адрес и телефон. Даже примерное указание местожительства было бы полезно.
Лорен сочувственно улыбнулась.
– Ну, если бы все было так просто, не стоило бы и беспокоиться. Но я уверена, что Дана может подсказать какие-то особенности, которые помогут более ясно увидеть вашу навязчивую поклонницу. Ей понадобится просмотреть полицейские отчеты, чтобы получить полное представление о происходящем.
Джош никогда не верил в возможность разгадки логическим путем, однако ответил сразу же:
– Если вы готовы к ней обратиться и если ее это заинтересует, я с большой охотой сделаю для нее подборку всей необходимой информации. Я принимаю помощь от каждого, кто ее предлагает. Я хочу, чтобы эта женщина убралась из моей жизни.