– Все, что я могу сказать: она очень изобретательна, – признал Кевин. – В тот единственный раз, когда мы засекли ее звонок, она звонила из автомата. Она не оставляет в твоем доме отпечатков пальцев, и, сколько бы ты ни менял замки и ни усиливал сигнализацию, она всегда умудряется проскользнуть внутрь. Все присланные тебе букеты оплачивались наличными, а показания свидетелей о ее внешности крайне противоречивы, что говорит об умелой маскировке. По описанию она высокого или низкого роста, рыжая или блондинка, с серыми или голубыми глазами, в очках или без. Один говорит, что у нее сильный южный акцент, другой – что у нее европейское произношение, хотя непонятно, из какой она страны. Как же мы можем поймать того, кто так умело прячется? Обычно преследователи не скрываются, потому что они считают, что их любовь невинна. Она не укладывается ни в одну стандартную схему, как будто она знает, что мы ищем, и в последний момент все меняет. Это очень хитрая стерва, Джош. Она не собирается облегчать нам жизнь, потому что ей очень нравятся эти игры.
Джош просматривал свою почту, радуясь, что не находит в ней ничего необычного.
– Интересно, почему она не обращается прямо ко мне? Она либо звонит по телефону, меняя голос, либо пользуется почтой. И никакой зацепки.
Детектив слышал в голосе Джоша нескрываемое раздражение.
– Да, мне тоже это все не нравится. Знаешь, я заберу пленку вечером по дороге домой. Тогда я смогу отдать ее в лабораторию утром, как приду на работу, и посмотреть, что мы с этого получим. Будем надеяться, что в этот раз нам повезет.
– Ты по-настоящему в это веришь?
– Нет, но я, черт побери, оптимист.
– Хорошо, что они еще не перевелись, – пробормотал Джош, повесив трубку.
3
– Доброе утро, доктор. Я хотел доставить вам удовольствие и сообщить, что с радостью признаю свою ошибку. И готов за нее платить.
Лорен переложила трубку в другую руку, стараясь сохранить на лице улыбку, возникшую при звуке голоса Джоша. Сделать это было нелегко, видя перед собой угрюмую физиономию двадцатилетней девицы, которую Лорен имела несчастье называть своей секретаршей. Девица стояла перед Лорен с охапкой бумаг и нетерпеливо постукивала ногой. Лорен не знала, что ее раздражает больше: звук этого постукивания по линолеуму, светлые кудряшки вокруг анемичного лица с размалеванными глазами или бесконечная жвачка, которую Лорен с удовольствием вырвала бы из ее ядовитого цвета губ.
– Только не говорите, что мисс Ворнер в конце концов признала свою ошибку в отношении бедняги Кала, – непринужденно откликнулась она, протягивая руку секретарше. Та довольно грубо сунула бумаги ей в руку, помяв их при этом.
– Мне почему-то кажется, что вы не одна.
– Так и есть. – Лорен поморщилась, проглядывая отчеты и обнаруживая орфографические ошибки в таких словах, где их, казалось бы, невозможно сделать. Она взяла ручку и подчеркнула эти слова. – Что, если я перечитаю этот отчет для освежения памяти и перезвоню вам попозже?
– Ближайшие десять минут я буду на месте. – Он повесил трубку не прощаясь.
Лорен подняла голову.
– Софи, в компьютерную программу, которой вы пользуетесь, встроена проверка орфографии. Если же вы не любите ею пользоваться, то я уверена, что у вас на столе есть словарь.
Девушка, пожав плечами, почесала шею.
– Должен быть.
Лорен вернула ей бумаги.
– Тогда я предлагаю вам либо обратиться к программе проверки, либо проверить в словаре те слова, которые я подчеркнула.
Софи, открыв рот, уставилась на ее заметки.
– Я этот отчет черт-те сколько печатала, и все в нем было в порядке.
Лорен проигнорировала ее протест.
– В слове «локоть» нет буквы «а», в слове «бедро» нет буквы «т», а «пенис» пишется с одним «н». – «Уж это даже ты должна была бы знать», – подумала она. – А в будущем, если вы сомневаетесь, проверяйте, прежде чем писать. И даже если не сомневаетесь, тоже проверяйте. Я не допущу, чтобы из нашего отдела выходили отчеты с орфографическими ошибками. Причем я говорю о словах, которые вы должны были выучить еще во втором классе.
Софи выхватила отчет из ее руки и с негодованием вылетела из кабинета.
Лорен потерла лоб рукой. Она взяла телефонный справочник и нашла телефон Джоша.
– Говорит доктор Хантер. Мистер Брендон просил меня позвонить, – сказала она женщине, выполнявшей, по-видимому, роль сторожевой собаки. Ей не пришлось ждать долго.
– Привет, доктор! – Его низкий голос рокотал ей в ухо. Лорен постаралась подавить вызванное им возбуждение, напоминая себе, что решила избегать слишком тесного общения с лицами противоположного пола. – Я что, застал вас в разгар какого-нибудь вскрытия?
– Кое-кого я действительно была бы не прочь располосовать сверху донизу, не обращая при этом внимания, жив он или нет, но в данном случае я имела счастье давать урок правописания своей секретарше.
– Ах да, Софи! Ее учить вовсе незачем. Она прекрасно знает, что как пишется, просто ей хочется показать, что она может печатать сто слов в минуту, а не двадцать. Мы иногда используем напечатанные ею отчеты как шарады, стараясь угадать, что за слово там должно было быть. Должен признать, это требует больших усилий. То, что она городская служащая и притом любимая племянница мэра, бросившая год назад колледж, потому что трехлетний курс оказался свыше ее сил, ставит ее на недосягаемую высоту. Благодаря этим качествам ее невозможно уволить.
– И надо же, чтобы именно мне так повезло. Теперь что касается уплаты вашего долга… Я надеюсь, вы не обидитесь, если я немного позлорадствую? – Она приняла гордый вид победительницы и пожалела, что Джош не мог ее видеть в эту минуту.
– Злорадствуйте на здоровье, доктор. Оказывается, Салли имела дурную привычку приводить домой мужиков для занятий крутым сексом. Бедняги никогда не жаловались, потому что были слишком ошарашены. А вот Кал забыл предупредить ее, что у него не встает, или, может, он надеялся, что она сделает какой-то магический пасс и он обретет желанную твердость. Так или иначе, но она пришла в бешенство, когда он не смог достойно поучаствовать в запланированных ею развлечениях, и сказала ему пару ласковых слов. Когда же он собрался уйти, она его пристрелила. Ее адвокат говорит, что Салли слетела с катушек из-за ПМС.[2] Представляю, что было бы, когда бы все это выяснилось на суде.
– Похоже, никто не сказал бедняжке, что прием нужных препаратов легко помог бы ей справиться с этой ежемесячной проблемой. Раз я выиграла, я выбираю ресторан!
– Вы мне не доверяете?
Лорен рассмеялась. Она уже с нетерпением ждала вечера, который проведет в его обществе.
– Этот стиль обиженного мальчика давно вышел из моды, советник. И потом, за чужой счет кухня «Макдоналдса» меня не удовлетворяет. Я намерена сорвать банк. Мне кажется, у Ротшильда должна быть прекрасная еда. Завтра вечером в семь?
– Годится.
– Договорились. И учтите, советник, – ее невинный голос противоречил озорной улыбке, – у меня очень хороший аппетит. – В ответ на невразумительный поток слов она повесила трубку и только тогда расхохоталась.
На пороге возникла Софи.
– Я не могу найти «асфиксию», – объявила она, протягивая словарь.
Лорен снова подавила страстное желание вырвать жвачку у нее изо рта. Она сказала себе, что должна радоваться, что девица не выдувает пузыри.
– Я уверена, она там на а-с-ф.
Софи моргнула.
– С-ф? Я думала, с-п. – Может быть, если бы вы побывали пару раз на вскрытиях, вы бы научились грамотно писать.
Девушка побледнела, но быстро справилась с собой.
– Вы не можете заставить меня пойти. И вообще это отвратительно.
– Не могу? Вы очень удивитесь, Софи, если узнаете, на что я способна, если очень захочу. – В ее тихом голосе звенела сталь. – Я не хочу, чтобы над нашим отделом смеялись только потому, что вы не желаете как следует делать свое дело. Кроме того, не стоит забывать, что занятие этими так называемыми «отвратительными» вещами позволяет выплачивать вам зарплату.
2
Предменструальный синдром – в законодательстве США служит смягчающим вину преступницы обстоятельством.