Луиза. Нам останется только пожалеть поклонника, миледи, раз он купил брильянт единственно из-за того, что ему показалось, будто оправа золотая.
Леди (делая вид, что она этого не слышала). У девушек вашего возраста всегда два зеркала: зеркало неподкупное и зеркало их вздыхателей, при этом послушная предупредительность второго смягчает суровую прямоту первого. Первое зеркало указывает на неприглядные оспины. «Какой вздор, – возражает второе, – это ямочки граций!» А вы, милые дети, верите первому лишь тогда, когда оно не расходится со вторым, и скачете от одного к другому до тех пор, пока свидетельские показания обоих не перепутаются у вас в голове… Что вы на меня так смотрите?
Луиза. Простите, сударыня, но мне стало жалко ваш чудный яркий рубин, – он бы обиделся, если б узнал, что его обладательница так резко осуждает кокетство.
Леди (покраснев). Не увиливайте, плутовка! Если б вы не надеялись на свою наружность, разве вы когда-нибудь отказались бы от единственного места, где можно научиться хорошим манерам и узнать свет, где можно избавиться от мещанских предрассудков?
Луиза. И от мещанской невинности, миледи?
Леди. Пустое! Если мы сами не подадим повода, то ни один повеса ничего дурного о нас не подумает. Выкажите свои добродетели, блюдите свою честь, не роняйте своего достоинства, – и я вам ручаюсь, что ваша молодость устоит перед всеми соблазнами!
Луиза. Позвольте вам не поверить, сударыня. Дворцы знатных дам часто служат местом самых нескромных увеселений. Откуда у дочери бедного скрипача возьмется такая твердость духа, чтобы, очутившись там, где свирепствует чума, даже не испугаться заразы? Какой смысл леди Мильфорд вечно держать при себе скорпиона, жалящего ее совесть, какой ей смысл тратиться на такую роскошь – ежеминутно сгорать со стыда?.. Я с вами откровенна, сударыня… Разве вам будет приятно видеть меня, когда вы отправитесь на бал? Разве не будет для вас нестерпимым мое присутствие, когда вы вернетесь домой?.. О нет, о нет, пусть лучше между нами лягут целые страны, пусть нас разделят моря!.. Берегитесь, миледи! Вдруг настанет час отрезвления, минута изнеможения, змеи раскаяния станут, быть может, терзать вашу грудь, и тогда что за пытка будет для вас видеть, что черты вашей служанки дышат тем безмятежным спокойствием, каким совесть вознаграждает непорочные души! (Отступив на шаг.) Еще раз, сударыня, очень прошу меня извинить.
Леди (в сильном душевном волнении ходит по комнате). Ужасно, что она говорит это мне! Еще ужаснее, что она права! (Подходит к Луизе и засматривает ей в лицо.) Нет, моя милая, тебе меня не провести! Так горячо мы не высказываем общих суждений. За этими нравоучениями скрывается личный интерес, интерес жгучий, – он-то и рисует тебе службу у меня такими темными красками, он-то и вдохновил тебя на эти речи (угрожающе), и я хочу понять, откуда он у тебя.
Луиза (тоном благородной сдержанности). Ну, а если вы поймете? Ну, а если презрительный удар ногой разбудит ничтожного червя, которому создатель даровал для защиты жало?.. Я не страшусь вашей мести, миледи. Несчастной грешнице, которую уже подвели к позорной плахе, терять нечего. Горе мое так велико, что моя откровенность ничего к нему не прибавит. (После недолгого молчания, очень строго.) Вы намерены вознести меня из праха моей низкой доли. Я не хочу вдумываться, чем заслужила я это странное благодеяние. Я хочу только спросить вас, миледи: почему вы думаете, что я настолько глупа, что буду стыдиться своего происхождения? По какому праву навязываетесь вы в устроительницы моего счастья и при этом даже не считаете нужным спросить меня, пожелаю ли я принять это счастье из ваших рук?.. С земными утехами я простилась навек. Я свыклась с мыслью о том, что счастье мое было скоротечно. Зачем же вы снова напоминаете мне о нем?.. Если даже сам господь скрывает светоносный свой лик от всей твари, дабы и старшие из серафимов не ужаснулись при виде его и сияние их не померкло, почему же люди хотят быть такими жестокими в своем милосердии? Отчего это, миледи, ваше пресловутое счастье так нуждается в том, чтобы ему дивилось и завидовало горе? Или для вашего блаженства требуется оправа отчаяния? О, не лишайте же меня моего неведения, – оно одно еще примиряет меня с моей жестокой судьбой!.. Насекомое блаженствует в капле воды, – она кажется ему царством небесным, – наслаждается и блаженствует до тех пор, пока ему не расскажут об океане, где ходят караваны судов и плещутся киты. А ведь вы желали мне счастья? (После некоторого молчания вдруг подходит к леди и спрашивает ее в упор.) А вы-то счастливы, миледи?