Она ни за что не откажется от шанса вырваться на свободу из цепких лап виконта Рэтборна, или по крайней мере от возможности свободно распоряжаться своей жизнью. Оливия тяжело вздохнула и обратилась с короткой мольбой к Небесам, пообещав взамен передать обездоленным значительную часть своего наследства. К примеру, сиротам или вдовам, чьи мужья ничего не оставили, кроме горьких воспоминаний.
Но мистер Холлис был прав: виконт Рэтборн недооценил свою жену. Его прекрасное приобретение, которое он, как и коллекцию антиквариата или предметов искусства, с маниакальной подозрительностью скрывал от любопытных глаз. Покойный виконт действительно недооценивал леди Оливию Рэтборн.
Не подозревал, на что она способна.
— Должен признаться, меня удивило после нашей последней встречи ваше приглашение прийти к вам сегодня вечером. — Покручивая в руках бокал с бренди, Стерлинг задумчиво смотрел на Оливию. «Удивило» — не то слово. Она ясно дала понять, что больше не хотела иметь с ним никаких дел. О причине не догадался бы лишь полный идиот.
— По зрелом размышлении я пришла к заключению, что прошлой ночью вела себя предосудительно. Вы просто по-своему пытались помочь. — Она сопроводила свои слова вежливой улыбкой, и у него сжалось сердце. Господи, от одного ее вида у него до сих пор захватывало дух. Он сидел на стуле в ее гостиной рядом с диваном, на котором устроилась Оливия. Сидел настолько близко, что, протянув руки, мог бы обнять ее, если бы у него хватило смелости. — Я надеюсь, что вы простите меня.
— Само собой разумеется. Я ведь вел себя, как вы изволили заметить, несколько самонадеянно. — Все же нельзя было сказать, чтобы он сожалел об этом. — Как ваша голова?
— У меня огромная шишка. — Оливия коснулась рукой затылка и поморщилась. Он же при этом подумал, были ли ее волосы такими же шелковыми на ощупь, как прежде, но тут же заставил себя забыть об этом. — Но в остальном все в порядке. Поскольку я ощущаю боль, только когда касаюсь ее, предпочитаю не трогать.
— Зачем вы пригласили меня? — вдруг спросил Стерлинг.
— Хотела извиниться за свое поведение.
— Вы уже сделали это прошлым вечером.
— Но я была недостаточно любезна. — Не отводя от него взгляда, она отпила бренди из бокала. — В самом деле я была просто груба.
— Вы могли просто написать письмо, — не подумав, сказал он и тут же пожалел об этом. Она и раньше писала ему письма.
Стерлинг долго, до самого рассвета, просидел за своим письменным столом, снова и снова перечитывая их. Начав читать, не мог оторваться. Он читал, сожалея и гадая, как бы все сложилось, если бы тогда, давно, он не был таким дураком. Что, если бы он тогда прочитал то первое письмо, в котором она писала, что любит его и что ее заставляют выйти замуж за Рэтборна? Насколько по-другому могла бы сложиться их жизнь?
— Я и написала письмо, милорд…
— Стерлинг, — поправил он ее, но тут же спохватился: — Мои извинения. Это было крайне дерзко с моей стороны.
— Нисколько. — Она улыбнулась, и у него снова екнуло сердце. — Мы знакомы чуть ли не всю жизнь, и было бы глупо не называть друг друга по имени. Кроме того, мне, например, с трудом дается обращение к вам с использованием титула, поскольку всегда знала вас как Стерлинга. И я таки послала письмо с просьбой навестить меня.
— Да, конечно. — Он запнулся. — Только мне непонятно, зачем.
— Вы имеете в виду, помимо того, что я еще раз хотела принести свои извинения?
Он кивнул.
— Вы очень догадливы, Стерлинг. Раньше я не замечала в вас такой проницательности.
— Не думаю, что в юности я проявлял особую прозорливость. Скорее был заносчивым, упрямым и занятым только самим собой. — Он натянуто улыбнулся. — Можно только надеяться на выработанные с годами перемены и на обострение чувства ответственности.
— Можно надеяться. — Оливия задумчиво отпила из бокала бренди. — Я много думала о том, что вы сказали прошлой ночью.
— О?
— Вы предложили мне свою помощь.
— И вы отказались. Думаю, вы считаете меня последним человеком, от кого согласились бы принять помощь.
— Действительно, так оно и было. Тем не менее сейчас мне кажется… — Оливия пожала плечами. — Я была не права.
— Вы были не правы? — медленно повторил он.
— Была. — Она потянулась за графином с бренди и наполнила его бокал.
На лице Стерлинга отразилось недоумение.
— Мне это понадобится?
— Возможно. — Она улыбнулась.
Он задержал на ней пристальный взгляд. Ему показалось, что под ее внешним спокойствием кроется тревога.
— Что ж, хорошо. Чем могу служить?
— Похоже, мой покойный муж даже после смерти держит меня за горло. — Оливия помолчала, подбирая слова. — Завещание составлено таким образом, что я не могу вступить в права наследства, пока не ввяжусь в авантюру, которую иначе как охотой за сокровищами не назовешь.
Стерлинг удивленно воззрился на нее.
— Пока вы не ввяжетесь во что?
— Думаю, вам известно, что виконт Рэтборн был одержим коллекционированием предметов искусства, артефактов и прочих ценных вещей.
— Осмелюсь заметить, что об этом осведомлены практически все члены Лондонского античного общества. — Он выпил глоток бренди. — Поскольку предметы из его коллекции не выставлялись, следует понимать, что это обширная и необычная коллекция.
— Нет сомнений. — Оливия отмахнулась, словно ее совершенно не интересовала ценность этой коллекции. — Судя по всему, муж считал неполными три собрания из своей коллекции. Согласно условиям завещания я не смогу получить наследство и вынуждена буду довольствоваться лишь скромным содержанием, пока не приобрету недостающие предметы. Дальнейшая моя жизнь зависит от альтернативы: либо я буду и дальше вести ту же жизнь, что прежде, либо попытаюсь приобрести недостающие экземпляры. — Она встретила его взгляд. — Я не намерена провести остаток своей жизни под башмаком покойного мужа.
— Что за предметы нужно приобрести?
— Я не знаю. — Оливия вспыхнула от негодования. — Это смешно, но согласно воле покойного я получу нужную информацию только в том случае, если решусь на их поиски.
— Вы это серьезно?
— В противном случае вас бы здесь не было, — резко ответила она. — Не думала, что мой муж так любил игры, но, по-видимому, любил. Сознавать это неприятно… — Оливия вздохнула и постаралась взять себя в руки. — Извините меня.
Стерлинг покачал головой.
— Нет нужды извиняться. Я хорошо понимаю, как вы расстроены тем положением, в каком оказались.
— Расстройство — это самое малое из того, что я чувствую. Гораздо хуже… — она подкрепилась глотком бренди, — то, что обратиться к вам оказалось гораздо труднее, чем я думала.
Стерлинг наклонился и заглянул ей в глаза. Эти зеленые глаза, затуманенные надеждой или его неприятием, или и тем и другим.
— Могу я помочь вам, Оливия?
Она на мгновение задержала на нем взгляд, потом покачала головой.
— Это абсурд, тут ничем не поможешь. — Резко поднявшись с дивана, она принялась ходить по комнате. — Не знаю, что я вообразила себе. Было сумасшествием даже помыслить об обращении к вам с просьбой о помощи.
Стерлинг встал с кресла.
— Вам больше не к кому обратиться.
Оливия резко остановилась и повернулась к нему.
— Спасибо, что так милостиво напомнили мне об этом.
— Не примите мои слова за бессердечность. Просто я нахожу более практичным не замалчивать трудности сложившейся ситуации. Оливия…