Всю дорогу из школы мы слушали Варькины радостные разговоры о том, какие стихи ей прислал Поэт в виде эсэмэс. Женька, правда, высказалась, что стихи по телефону — это верх бестактности (я не поняла почему), Настя обрадовалась и даже сказала, что эти чудесные стихи можно переложить на музыку и тогда Сережа сможет ее сыграть в своей группе. Сережа у Насти учится в музыкальном училище, а по вечерам пропадает или на репетициях в своей группе, или готовится к концертам. Совсем как мой Ахмед. Тот тоже вечно или на занятиях, или в библиотеке, или на научных конференциях. Не, я могу ходить с ним, и даже пару раз ходила, но ничего не могу с собой поделать — там так невыносимо скучно, что я постоянно зеваю и хочу спать. Да и все эти умные разговоры на непонятные мне темы… С Ахмедом лучше встречаться отдельно от науки.
— Привет, Ярослава! — сказала мне трубка голосом Матвея так громко, что я невольно прикрыла ее рукой, чтобы девчонки не слышали.
— Привет, — буркнула едва слышно.
Девочки тут же переключились на меня. Все трое. И даже Поэт их перестал интересовать.
— Ты чем сегодня занята?
— Э-э-э-э… — растерянно протянула я, судорожно соображая, какие дела можно отменить.
— Да особо ничем. А что?
Подруги окружили меня со всех сторон и чуть ли не вплотную прилипли к моей трубке.
— Тогда приезжай в «Лужу». Мы там тренируемся. А потом погуляем.
— Ну я не знаю, — прогнусавила я.
— Жду в четыре у центрального входа. И не опаздывай.
Я ошарашенно посмотрела на часы. Время полтретьего. Мамочки!!! Я же уже опаздываю!!!
— И ты пойдешь? — с осуждением спросила Варя.
— Как ты можешь? — вздернула носик Настя.
— Лети, Птица! — подтолкнула меня в сторону дома Женька. — И не смейте ей мешать!
Я сломя голову кинулась домой. Из прихожей, не обращая внимания на радость собак по поводу своего появления, закинула сумку в комнату, одежду стягивала уже на ходу. Быстро приняла душ, чесанула влажные волосы. Где моя футболка? Нет! Футболка не пойдет… Толстовка? Да, толстовка… Или свитер? Мамочки, что же мне надеть? Джинсы… Какие? Где хотя бы одни чистые штаны? Черт возьми, где хотя бы два одинаковых носка? Ну почему эти дурацкие носки никогда не выживают парами? И даже если купить десять совершенно одинаковых пар, они все равно разбредутся по квартире так, словно никогда не были знакомы друг с другом.
Я выгребла все из шкафа к ногам и принялась рыться в вещах. Вот почему так всегда — сначала нечего надеть, а потом (принялась тщательно запихивать шмотки на полки) ничего не влезает. Ага… Вроде бы вот так должно быть хорошо. Джинсы-трубы, водолазка и свитер. Вдруг там будет холодно? Шапка. Куртка. Кроссовки. Сорок минут осталось. Успею? Эх, мне бы только до метро добежать. Стоп! Стой, Птица. Если я буду бежать, то вспотею и от меня будет пахнуть явно не фиалками. Надо пшикнуться. И следующие минут десять я носилась по квартире в поисках антиперспиранта мамы. Нету. Пришлось воспользоваться Славкиным. Вроде бы не пахнет… Все, полетели.
В одну минуту пятого я подбежала к центральному входу. Матвей стоял в компании каких-то ребят с огромными сумками и пары девчонок. И он не обратил на меня никакого внимания. Не поприветствовал. Не улыбнулся. Я нерешительно топталась в сторонке, пытаясь понять, как дать ему знак, что я пришла.
— Пацан, тебе чего? — глянул на меня один из парней.
— Меня Матвей позвал, — глупо ляпнула я.
— Мотня, к тебе поклонники! — заржали ребята.
Он обернулся и только тут, видимо, понял, что это я.
— Ой, Ярик, здорово! Богатой будешь, — заулыбался он, окидывая меня несколько удивленным взглядом. — Иди сюда. Знакомьтесь. Это Ярослава.
— Че, телка, что ли? — пробасил один, самый прыщавый.
— Серега, Стас, Леха, Миха, Вольдемар, — быстро показывал он рукой на ребят. — А это Оливка и Лапа.
Девочки доброжелательно улыбнулись и кивнули мне. Как-то вот неуютно. Обе хорошенькие, очень симпатичные и одеты так… как Настя.
— Оля, — поправила сумочку на плече одна.
— Юля, — улыбнулась другая, в стильных очках.
— Ярослава, — попыталась я выдавить улыбку.
Встала чуть в сторонке. Мало ли что.
— Ну и где этот урюк? — недовольно проворчал прыщавый. Кажется, Миха. — Сказали же, в четыре ровно.
— Ребят, пойдемте в помещение, холодно, — канючила Юля.
— Ну, сейчас он придет, — отмахнулись от нее.