— Птица? — замерла в дверях Варя, вытаращившись на меня так, словно я чудо чудное.
— Так я теперь буду ходить всегда, — гордо выпятила я грудь.
— А может, не надо? — кривилась она.
— Что? — бросила я на нее недовольный взгляд.
— Как-то непривычно… — пробормотала подруга тихо.
— Привыкнете, — сказала как отрезала. — Я должна стать женственной.
— Несколько радикально, тебе не кажется?
— Подруга называется. Вместо того чтобы поддержать и порадоваться за меня, ты вон как…
— Яр, мне нравится, но твой макияж и прическа. Что ты сделала с волосами?
— Зачесала назад и закрепила гелем.
— Но… — Варька смотрела на меня и непроизвольно морщилась. — А зачем?
— Чтобы было красиво.
— А лицо… Оно же вот-вот пойдет трещинами.
— Тебе поговорить не о чем? Я сказала, что теперь буду так ходить всегда. Что непонятного?
Они решили меня довести? Подумаешь, сменила имидж. Зачем так реагировать?
Варя нервно дернула плечом, укуталась в шарф, и мы пошли в школу. Впрочем, пошли — это круто сказано. Через пятнадцать шагов я ухватила ее за руку, и она меня повела.
— Нет, вот объясните мне, как люди ходят на шпильках? — ворчала я.
Варька смотрела на меня снизу вверх и вздыхала.
— Я не люблю каблуки. Они неустойчивые.
— Ты просто ничего не понимаешь в них. Главное, чтобы каблук… А-а-а-а! — Я едва не спланировала в грязную лужу.
Спасибо Варе, что не дала упасть. Выровняв тело в пространстве, я сглотнула и задумалась, а существует ли замена обуви на шпильке. Но с другой стороны… Настя же как-то на них ходит! И весьма успешно, между прочим. Хотелось плакать. Нет, красота требует жертв.
— Ты это из-за своего спортсмена? — вдруг спросила Варя.
— Я не знаю, Варь. Понимаешь, он меня вчера пригласил… Ну ты слышала… Тренировка, потом в кафе… А сам… Ну… В общем, я пришла, а он как будто со мной не знаком. И… Понимаешь… Мне показалось, что он отшил меня, потому что я оделась неправильно. А я ж оделась, как мне удобно… Ты ж знаешь, что я не люблю все это. — Я показала ей на сапоги, синие коленки и все время задирающуюся юбку.
— Ярик, но ты же сама все понимаешь. Зачем делаешь так, как тебе не нравится?
— Потому что он нравится мне.
— А Ахмед?
— Ахмед тоже нравится. С ним классно гулять с собаками, но мы такие разные. Он любит науку, а я спорт.
— Ну и что?
— Как «ну и что»? Вот вы с Поэтом одинаковые! Ты любишь литературу, и он пишет литературу.
— Слушай, любить литературу и писать книги — это не муж и жена, это четыре разных человека, — смеялась подружка. — А ты, как мне вчера сказали карты, совершаешь ошибку.
— Я не верю в это, ты же знаешь.
— Ох, смотри сама. А хочешь, приводи этого Матвея в «Слона». Мы с девочками на него посмотрим и все тебе скажем.
— Угу, точно. Пара фраз от Жени, и я больше никогда его не увижу.
— Ты переоцениваешь Точку.
— Самое главное, чтобы я ее не недооценила.
Дорога до школы показалась мне всеми кругами ада. Ноги разъезжались на льду, подворачивались, и я очень боялась сломать лодыжку. Ведь тогда я не смогу тренироваться, да что там говорить! Я вообще не смогу ходить! Варька жаловалась на маму. Они опять поругались из-за какой-то юбки, которую ей якобы не разрешили надеть. Варвара мечтала уйти из дома, но пока не понимала куда, «хоть к папе едь, если бы только он мне обрадовался». Папа у Андреевой где-то осел на Севере, ну и, в общем, сложные у них отношения в семье. Не то что у нас. Мне бы вот только от братцев своих избавиться…
— Смотрите-ка! — раздался звонкий голос Лепры. И я от неожиданности аж подпрыгнула. — Наша цапля с коробчонком скачет.
— Красавина, тебе чего надо? — вскипела во мне кровь.
Не будь я на каблуках и в юбке, обязательно бы ее шуганула. Лепра у нас королева красоты. Она такая холеная, словно породистая лошадь, вся из себя в дорогой сбруе. Иногда так по коридору вышагивает, словно по подиуму идет перед всеми модельерами мира. Она такая складная… Все при ней. Только вот язык поганый.
— Яр, не надо. У тебя сейчас позиция неустойчивая, — прошептала Варя.
— Да я ей сейчас покажу, кто из нас неустойчивее.
— Яр, — дернула меня за руку Варя, — пошли отсюда.