Ковчег 5.0
Место под солнцем
Глава первая
- Еще три текилы – я показываю «Почтальону», лучшему бармену клуба «Хвост ящерицы» три пальца, поскольку за грохотом музыки он попросту может меня и не услышать. Впрочем, так делают все – клуб, он такой клуб. Это не читальный зал библиотеки, сюда люди приходят не за тем, чтобы листать фолианты и чинно беседовать друг с другом.
- Еще по одной и все – Марика наклоняется к моему уху и буквально вдавливает в него свои губы – Иначе я могу пойти в разнос.
- Только этого и жду – каким образом Жека ее умудряется расслышать ее для меня остается загадкой, но факт остается фактом – как и прежде, он ловит каждое ее слово. Ничего не меняется и это здорово – хоть какая-то стабильность есть в нашем шатком мире.
Сегодня третье сентября, день рождения Марики. Когда-то давно, когда мы еще учились в Академии и искренне верили в то, что мы сможем перевернуть этот вселенную, даже без условия о том, что нам дадут какой-нибудь рычаг, она сама учредила традицию праздновать его. Она всегда была такой – остальные девушки из нашей группы были все как на подбор зажатыми и достаточно чопорными особами, Марика же постоянно фонтанировала идеями и девять из десяти нарушений дисциплины проходили либо при ее участии, либо ей же и были организованы.
И так, год за годом мы, сначала студенты, а после уже клерки, чиновники, служащие собирались для того, чтобы отпраздновать это событие – день рождения звезды нашей славной группы 211-Д. День рождения Марики.
Но время сурово и законы его неизменны. С каждым годом все больше и больше наших однокашников не приходило на этот праздник. Кто-то сменил место жительства, кто-то просто пропадал в никуда, не отвечая на звонки. Я иногда даже думал, что некоторых может и в живых-то уже нет. Так шел год за годом и в результате нас осталось только двое, тех, кто всегда приходил на эту встречу. Точнее трое – я не посчитал саму Марику. Теперь нам не нужен был большой стол, ведь три человека свободно могут сидеть даже за стойкой бара. Тем более, что так выходит дешевле – аренда стола денег стоит, а с ними всегда проблема…
Вот и в этот раз мы выпивали, расположившись на высоких табуретах и опираясь локтями на отполированный пластик стойки. Все, как всегда – слева от Марики сидел мой лучший друг, Женька, Жендос, Жека – Евгений Малышев. Его в Академии пытались поначалу звать «Малышом», но это прозвище не прижилось – в комплекте с почти двухметровым ростом и невероятной похожестью на шкаф оно не производило нужного эффекта. Даже комического. За прошедшие тринадцать лет он еще больше раздался вширь, но это был не жир, а исключительно мышечная масса.
Работу Женька выбрал по себе, может, единственный из нас всех. Он стал полицейским, его всегда прельщала форма, оружие и возможность на законных основаниях бить людей. Последнее, разумеется, шутка. Но он действительно любил свою работу, хотя, как и положено стражу закона, много работал и мало зарабатывал. Впрочем, кто сейчас зарабатывает много? Точнее – что можно купить на деньги? Разве только другие деньги, виртуальные.
Марика именно этим и занималась. Она пошла работать к отцу, владельцу одной из крупнейших мировых бирж и сделала там неплохую карьеру. Уверен, что злые языки молотили вовсю, утверждая, что это только потому, что она дочь босса. Не стоило им верить – Марика была талантлива во всем, за что бы не бралась. Я так думаю, что бог, про которого в последнее время снова стали поговаривать, поцеловал ее в темечко при рождении, таким образом презентовав ей массу талантов, в том числе и деловых. Я точно знал, что большинство сделок, за которые она бралась приносили делу ее отца баснословные прибыли. Жалко только, что он не слишком доверял банкам, за такого клиента стоило бы побороться.
Жалко же было мне потому, что это напрямую соприкасалось с моей работой. Отказавшись от того места, которое мне было предложено при распределении в Академии я отправился к своему дяде, который занимал должность заместителя председателя правления в одном из крупнейших московских банков.
Не скажу, что он обрадовался моему визиту, точнее, тому, что я, закончив государственный вуз, пришел к нему, но родственные связи сработали и я получил низовую должность в отделе казначейства.
Собственно, на этом в рассказе обо мне можно ставить точку. Ну, может только добавить то, что я дошел до поста заместителя начальника казначейства, только это все только красивое словосочетание. Занимаюсь я ровно тем же, что и тринадцать лет назад. Тем, чем занимаются почти все жители старушки-Земли – изображаю, что живу и что-то делаю. На самом деле здесь уже давно никто ничего не делает, все это только мышиная возня. Земля стала похожа на сброшенную змеиную кожу – она сухая, шуршащая и пустая внутри.
Ее выдоили недроразрабатывающе мегакорпорации, неразумные правительства, алчные предприниматели. Землю убили ее же дети. Они опустошили ее нутро, уничтожили леса и луга, вычерпали из морских глубин все, вплоть до последних мальков. Землю колотило в предсмертных судорогах, но люди не желали этого замечать, уподобившись страусу, который сует голову в песок и отклячивает зад.
- Ваша текила! – перед нами встали три рюмки с синтетическим спиртным. Почему синтетическим? Вы знаете, сколько сейчас стоит бутылка самой простой текилы, сделанной на натуральном, органическом сырье? Такое не все себе могут позволить даже на Новый год. Нет, Марика может даже принять ванну из настоящей текилы, но она не станет изображать из себя мецената, она слишком для этого уважает нас. Тем более что после пятой стопки вкус синтетики и органики все равно не различим.
- За тебя, Мар! – гаркнул я.
- Всегда за тебя! – привычно поддержал меня Женька.
Мы стукнули рюмкой о рюмку, переместили содержимое в рты, переглянулись, перемигнулись и перешли к еще одной традиции – запели.
Песню эту откопал где-то Женька, он нашел ее на каких-то немыслимых древних сайтах в Сети, но она идеально подходила для этого праздника –
«Я календарь переверну – и снова третье сентября
На фото я твое взгляну – и снова третье сентября»
Мы голосили вдвоем, я, как всегда, дурашливо, а Женька с невероятно серьезным выражением лица. Он вообще ко всему, что связано с Марикой относился очень и очень серьезно, поскольку любил ее с того дня, когда впервые увидел. Он был ее тенью все годы учебы и, уверен не терял ее из виду ни на день, после окончания Академии. Не удивлюсь, что и в полицию изначально он пошел только за тем, чтобы иметь доступ к средствам слежения и контроля за населением.
Но в этом не было ничего маниакального или нездорового. Он просто ее любил, вот и все. Это знал он, она, я – да все. И никто над этим не смеялся. Но при этом ничего и не происходило – она не любила его. Совсем. Ну разве только как друга, но не более того, это тоже знали все. Не уверен, что Марика вообще к кому-то испытывала нежные чувства, поскольку ей выдали при рождении красивую внешность, немалые таланты и доброту, но не снабдили чем-то таким, что заставляет сердце биться сильнее обычного – так бывает.
Мы допели песню, причем на её последних словах я обратил внимание на то, как забавно мы смотримся в зеркальном отражении – за спинами барменов, за полками с спиртным все было декорировано зеркалами. В них отражалось все происходящее – и танцующие люди, и спина бармена «Почтальона» и мы трое – здоровяк Жека, раскрасневшаяся Марика и собственно я – Станислав Воробьев, типичный московский обыватель, со всеми стандартными для моего класса аксессуарами – намечающимся брюшком, первыми залысинами, псевдо-итальянским костюмом и очками в оправе из липового золота. Все мы, те, кого иногда называют «средним классом» чем-то похожи, как дети из инкубатора. То ли типовыми чертами лиц, то ли одеждой, которая больше напоминает униформу, а может отсутствием блеска в глазах, того, который есть у тех, кто обладает целью в жизни. Настоящей целью. У нас ее больше нет. Она ушла с юношескими надеждами, встречами рассвета и жаждой все изменить.