– И я не хочу терять пережитые воспоминания…
– Сдаюсь – с улыбкой поднял я ладони – Вопрос о твоей смерти официально закрываем. А?
Дождавшись обреченных кивков, я спросил главное:
– Болезнь прогрессирует?
– Уже нет – успокоил меня Оран – Я бы предупредил. Но это я о внешнем виде. Новых крыльев не растет, глаза ярче не становятся.
– А есть другие показатели?
– Мне все тяжелее переносить солнечный свет. Я… начинаю дымиться под прямыми солнечными лучами.
– Прекрасно – буркнул я – Это все?
– Пока что все…
– Тогда очень прошу, господа изобретатели и авантюристы… не расскажете вкратце историю поедания феи?
– Расскажем с радостью – улыбнулся Хурм, но его ревниво перебил рыкающий голос Орана:
– Сам поведаю историю свою… тупую. Кто-нибудь скрутит мне папироску? У нас вроде еще оставался черный корабельный и обрывок старой газеты…
Хурм молча стукнул крышкой небольшого фанерного ящичка, явно служащим хранилищем всяких мелочей у этой удивительной компашки. А Оран, покашляв, постучав себя по груди, изрыгнув с полсотни стрекозиных крыльев, наконец заговорил:
– Все банально. И, как всегда, все случилось в самый мирный момент. Ничто не предвещало… Когда мы определились с тем, чем хотим заниматься – исследовать, выяснять, изобретать – мы установили несколько правил. Непреложных правил. Что-то вроде нашего личного внутреннего кодекса поведения. И одно из этих правил – если у нас есть возможность задержаться, мы никогда не пройдем мимо чего-то непонятного. Увидели нечто необычное? Исследовать! Конечно, со всеми предосторожностями.
– Конечно – согласился я, разом вспомнив все мои давние и недавние порой безрассудные «исследования».
– Только благодаря одному этому правилу мы нашли способ создать электрофакел и бинокль – заметила девушка.
– Ага – поддакнул Турн, усаживаясь на землю рядом со мной – Тут главное не торопиться и больше думать.
– Если приходится куда-то лезть – продолжил Оран – То мы действуем по очереди. И мой черед пришел, когда Хурм углядел на скалистой стене какое-то посверкивание в ветвях старого гнезда на узком карнизе. Там всего-то было метров пять лезть, но стена сыпкая, так что пришлось мне попотеть. Поднялся считай на одних кончиках пальцев.
– С пятой попытки – хохотнул Хурм, вручая чудовищу папироску и поднося огонек.
– Но поднялся! – обидчиво заметил Оран.
– Ну да, да… рад небось?
– Ну тебя… Поднялся я! Заглянул в гнездо это маленькое и дырявое. А там… бронзовая пчела с пластиковыми крылышками, а на ней фея с к красном облегающем комбезе и с пулеметом за спиной. Лежат на боку, задница пчелы наружу торчит – будто они со всего маху влетели в стену гнезда как при ДТП… Ну я…
– Стоп! – поднял я обе руки и, подавшись вперед, забрал тлеющую папироску у Орана, сделал пару торопливых хапов, вернул отраву и только затем сипло спросил – Кто в гнезде?
– Ну фея же! С крылышками…
– И пулеметом? И комбезом красным?
– Мы видели! – правильно понял мое состояние Хурм – Он их зачерпнул, чуток обернулся, показал на ладони нам. Улыбка у него была полубезумная от шока, глаза сверкают. Я лично разглядел красную точку у него на ладони, а затем он… нога соскользнула, короче. Мы увидели как он дернулся, вниз полетела двойная сверкнувшая искорка, а он вдруг дал себе ладонь по разинутой пасти, извернулся, попытался вцепиться в скалу… и рухнул вниз с диким мычанием. Мы дернулись, успели гурьбой поймать. А он вдруг на карачки упал, разинул рот, одной рукой стучит себя по затылку, будто из башки выбить что-то хочет.
– Я сглотнул от страха – прошептал Оран – Я ведь боюсь умирать. А тут падение… я от страха и глотанул воздуха. Вместе с феей… И… и… и…
– И?
– И когда я падал, то четко услышал из свое глотки изумленно перепуганное «Какого хрена-а-а?!». А затем глоть… и я упал на руки друзей.
– Да-а-а-а… – протянул я – Да-а-а-а… вот от всей души скажу – услышать именно такую историю я никак не ожидал. Вроде все банально, но комбез и пулемет…
– Вот – Хурм открыл тот самый ящичек, где хранились запасы их табака и показал мне содержимое.
Там, среди каких-то коробочек и сверточков имелась баночка с плоской прозрачной крышке. А в баночке лежала на боку бронзовая пчела, с брюшком в серебряную полоску. А рядом с пчелой лежал крохотный пулемет.