Сам лично Кудинов Горина не обвиняет, Васильева в сауне не видел, расчет за услуги сауны с Викторовым не производил, от С., Т. и Е. денег не получал. Использовал, как установлено судом — ложную информацию от подчиненных ему и зависимых от него, как работодателя лиц, выполнявших его необычные требования по отношению к пожарным.
Как следует из показаний Кудинова, у Саблиной и Мусиной о событиях он не интересовался, в подробности не вникал, действовал по своему убеждению. А именно, заранее предполагая корыстный интерес должностных лиц, от решения которых зависел его бизнес, он обратился в оперативно-розыскное бюро, используя свое личное знакомство.
Версия же Кудинова о договоренности с Викторовым и Васильевым о предоставлении им бесплатных часов пользования сауной оказалась не подтвержденной.
Такие показания Кудинова судом не могли быть использованы в доказывании виновности подсудимых, поскольку они носили предположительный характер.
В судебном заседании исследованы с исчерпывающей полнотой все собранные по делу доказательства, подтвердившие вывод суда о невиновности подсудимых. В этой связи в приговоре приведены представленные стороной обвинения остальные доказательства и мотивы, по которым суд их отверг.
Доказательствами вины подсудимых в совершении преступления, по мнению органов предварительного следствия, являлись:
Постановление о проведении оперативного эксперимента, который поручен С., заключавшийся в скрытом наблюдении за помещениями предприятия с применением аппаратуры видеозаписи и в контроле переговоров Кудинова с сотрудниками государственной противопожарной службы.
С. в суде уточнил, что опрос Кудинова и вручение спецсредств произведены не в рамках этого оперативного эксперимента.
Государственный обвинитель в суде выдала постановление о проведении оперативного эксперимента, которым С. поручено опросить Кудинова и организовать активное наблюдение за Викторовым, Васильевым и Гориным в ходе встречи с Кудиновым с применением специальных технических средств аудиозаписи.
Выполняя поручение, С. вручил Кудинову диктофон с аудиокассетой, о чем составил протокол вручения спецсредств, содержащийся в материалах уголовного дела, признанный постановлением суда недопустимым доказательством, полученным с нарушением требований статьи 166 УПК РФ, статьи 102 УПК РСФСР. В частности, экспертным путем в суде была установлена иная дата составления этого протокола, затем исправленная на другую дату, что в протоколе никак не оговорено и не удостоверено подписями участвовавших лиц. В протоколе были указаны недостоверные данные понятых, что установлено в суде путем их допроса. Исправление даты в протоколе и искажение данных понятых признал в суде и С.
При таких обстоятельствах суд признал ничтожность результатов проведенной Кудиновым негласной аудиозаписи переговоров, как он утверждает, в кабинете Викторова, зафиксированных в стенограммах, поскольку соответствующий событию протокол в материалах дела отсутствует, а исправленный протокол с иной датой, оказался процессуально порочным.
По тем же основаниям нельзя было признать допустимым доказательством и протокол выемки этого диктофона с аудиокассетой у Кудинова.
Как указано в обвинительном заключении, доказательством являлся протокол осмотра указанных диктофона и аудиокассеты, в ходе которого выполнены стенограммы двух разговоров. Диктофон и аудиокассета были признаны вещественными доказательствами.
Как видно из этого протокола, осмотр произведен с 9:10 до 12:13 часов в присутствии понятых Кротова и Федорова с письменной фиксацией в этом же протоколе следователем записи на осматриваемой аудиокассете путем ее прослушивания на осматриваемом диктофоне. Как установлено в судебном заседании, эти сведения не соответствуют действительности и получены с нарушением требований уголовно-процессуального закона.
Так, нарушение порядка производства осмотра, то есть частей 1, 4 статьи 177 УПК РФ выразилось в том, что диктофон, аудиокассета и содержащаяся там запись в полном объеме понятым при осмотре не предъявлялись, осмотр произведен без участия понятого.
Нарушение при составлении протокола осмотра, то есть требований статей 180, 166 УПК РФ выразилось в том, что письменная фиксация в протоколе следователем записи на аудиокассете не произведена. Вместо этого к протоколу приобщена составленная ранее без участия понятых, то есть вне этого следственного действии стенограмма записи, что в протоколе никак не оговорено и не указано.