Презумпция невиновности как юридическая формула, выведенная законодателем из неотчуждаемых прав и свобод человека, принадлежащих каждому от рождения, содержит нравственный смысл, жизненно важный для гражданина, нуждающегося в государственной защите от возможного уголовного преследования. Судейское усмотрение, ориентированное на презумпцию невиновности, позволяет обнаружить в доказательствах такие обстоятельства, которые однозначно свидетельствуют о невиновности или виновности обвиняемого в совершении преступления. Судейское усмотрение как способ реализации презумпции невиновности, что видно из схемы № 1 и схемы № 2 в Приложении № 1, является условием вынесения оправдательного или обвинительного приговора. Тем самым заключает в себе предписанное статьей 118 Конституции РФ осуществление судебной власти посредством уголовного судопроизводства. В схеме № 3 Приложения № 2 отражен законный, обоснованный и справедливый способ практического осуществления уголовного правосудия или — путь познания истины.
Приложение № 2
Схема № 3
Послесловие
Размышления о презумпции невиновности и судейском усмотрении в уголовном правосудии привели автора к выводу, что своим источником эти феномены имеют общее этическое «золотое» правило: поступайте по отношению к другим так, как Вы хотели бы, чтобы другие поступали по отношению к Вам!
Книга 3
Приговор при свечах
Введение
В «Жизни Арсеньева» Иван Алексеевич Бунин (1870–1953), лауреат Нобелевской премии по литературе, точно подметил душевное состояние брата главного героя романа — социалиста Георгия, задержанного в родительском доме и сопровождаемого жандармами «в Харьков, где было то подполье, за причастность к которому и был он арестован». При этом брат имел вид «арестантской обособленности и бесправности: он и сам хорошо понимал её, чувствовал всю свою униженность и неловко улыбался».
Замечательно, пишет Бунин, что в то самое утро, когда жандармы арестовали Георгия, доносчика убило деревом, которое по его распоряжению, рубили в саду.
На самом выезде из города высился необыкновенно огромный и необыкновенно скучный жёлтый дом, не имевший совершенно ничего общего ни с одним из доселе виденных мною домов. В нём было великое множество окон, и в каждом окне была железная решётка. Он был окружён высокой каменной стеной, а большие ворота в этой стене были наглухо заперты. И стоял за решёткой в одном из этих окон человек в кофте из серого сукна и в такой же бескозырке. С жёлтым пухлым лицом, на котором выражалось нечто такое сложное и тяжкое, что я ещё тоже отроду не видывал на человеческих лицах: смешение глубочайшей тоски, скорби, тупой покорности и вместе с тем какой-то страстной и мрачной мечты…
Конечно, мне объяснили, какой это был дом и кто был этот человек. Это от отца и матери узнал я о существовании на свете того особого сорта людей, которые называются острожниками, каторжниками, ворами, убийцами. Но ведь слишком скудно знание, приобретаемое нами за нашу личную краткую жизнь — есть другое, бесконечно более богатое, то, с которым мы рождаемся. Для тех чувств, которые возбудили во мне решётка и лицо этого человека, родительских объяснений было слишком мало: я сам почувствовал, сам угадал, при помощи своего собственного знания, особенную, жуткую душу его. Страшен был мужик, пробиравшийся по дубовым кустарникам в лощине, с топором за подпояской. Но то был разбойник, — я ни минуты не сомневался в этом, — то было нечто очень страшное, но и чарующее, сказочное. Этот же острожник, эта решётка…[113].
Гений Ивана Алексеевича Бунина «сам почувствовал, сам угадал, при помощи своего собственного знания, особенную, жуткую душу» заключённого, исследовав его арестантскую обособленность и бесправность с помощью собственных чувств, совести, интуиции и знания. Тогда как человеку современному с той же целью, скорее всего, наряду с перечисленными способами познания, потребуется жизненный опыт других людей, выживших в критических условиях своего существования. Знание, вытекающее из подобного опыта, может привести к собственному благополучию в силу мирного состояния души и гармонии. Такое состояние возникает при воздержании от соблазна и осуждения себе подобных, попавших в беду не всегда по своей воле. Интуиция проложит путь чувствам, следуя по которому разум откроет для себя правовую реальность, где созидателем мира человека является сам человек и наглухо запертые большие ворота в тюремной стене откроются сами, как это случилось некогда с автором и его арестантом.