Свидетель М. в судебном заседании показал, что перед поездкой с Ш. Лукин несколько дней находился вместе с ним в поездке в город за товаром на автомашине МАЗ.
Свидетель В. в судебном заседании отрицал передачу Петрову оружия.
Стороной обвинения в качестве доказательства вины подсудимых Сергеева и Лукина в совершении преступления предлагался протокол дополнительного допроса обвиняемого, составленного в кабинете изолятора временного содержания (ИВС) в отсутствие защитника следователем К., который, как указано в протоколе, «дополнительно допросил обвиняемого Лукина». Однако содержащиеся в этом протоколе показания Лукина следует признать в соответствии со статьей 75 УПК РФ недопустимым доказательством. Поскольку они получены с нарушением уголовно-процессуальных требований, а именно пункта 1 части 1, пунктов 1, 2, 3, 8 части 4, части 6 статьи 47 УПК РФ, статьи 46 УПК РСФСР, то есть с нарушением права Лукина на защиту.
Нарушение указанных уголовно-процессуальных требований выразилось в том, что Лукин допрашивался в качестве обвиняемого по обвинению, предъявленному ему в будущем, спустя семь с половиной месяцев после допроса и знать в чем он обвиняется, — Лукин не мог.
Лукин мог допрашиваться в ином качестве, в соответствии с иными уголовно-процессуальными требованиями, предписанными статьей 46 УПК РФ, статьей 52 УПК РСФСР, как подозреваемый, что в дальнейшем и произошло, как это видно из материалов дела, вплоть до вынесения соответствующего постановления о привлечении его в качестве обвиняемого.
Процессуальная ошибка следственных органов была допущена в связи с тем, что Лукин на тот день являлся обвиняемым, но по другому уголовному делу, где ему было предъявлено другое обвинение в совершении других преступлений, в связи с чем, он содержался под стражей и, как обвиняемый, уже был допрошен.
Несмотря на то, что первое уголовное дело в отношении Лукина впоследствии было соединено с настоящим уголовным делом, устранить ошибку не представилось возможным, поскольку Лукин таких показаний больше не давал и в суде их не подтвердил, объяснив причину.
На тот день Лукин обвинялся в совершении двух преступлений. Уголовное преследование Лукина по одному из них, в связи с ходатайством государственного обвинителя прекращено в судебном заседании в силу требований статей 24, 27 УПК РФ по основанию его непричастности к совершению преступления, предусмотренного часть 1 статьи 222 УК РФ. А по обвинению Лукина в передаче своему брату охотничьего гладкоствольного ружья государственный обвинитель в прениях сторон предложила суду, отказавшись от этого обвинения, исключить это деяние Лукина из его обвинения за отсутствием состава преступления.
Поскольку преступность деяния по передаче гладкоствольного огнестрельного оружия, совершенной неоднократно, устранена уголовным законом, имеющим в порядке статьи 10 УК РФ обратную силу, суд пришел к выводу о том, что в этом деянии Лукина отсутствует состав преступления, предусмотренного частью 2 статьи 222 УК РФ. В связи с чем, по основанию, предусмотренному пунктом 3 части 2 статьи 302 УПК РФ по этому обвинению Лукин подлежал оправданию.
На следующий день Лукин был освобождён из-под стражи на подписку о невыезде по причине, как считал Лукин, дачи им показаний, которые при судебной проверке оказались ничтожными.
Несостоятельны в качестве доказательств и показания допрошенного в судебном заседании свидетеля К. о сведениях, полученных им в качестве следователя от Лукина при допросе в тот день, а также показания свидетеля Н. в судебном заседании, являющиеся производными от тех же показаний Лукина, которые Лукиным отрицаются.
И последнее, обосновывающее, по мнению стороны обвинения, предъявленное Сергееву и Лукину обвинение в пособничестве разбойному нападению, совершенному Петровым, Даниловым и Викторовым, доказательство, вытекающее из чистосердечного признания Лукина передачи Петрову оружия, принятое следователем К. в тот же день.
При судебном исследовании видно, что этот документ подписан Лукиным так: «01, 2001», что может означать январь 2001 г., либо 1-е число 2001 г. без указания месяца.
По этому поводу Лукин пояснил суду, что он, находясь под стражей в ИВС, подписал «чистуху[68]» с целью выйти на свободу в болезненном состоянии во время сердечного приступа после перенесения 2-х инфарктов, когда он дважды был при смерти, отчего опасался за свою жизнь и здоровье. Поэтому на предложение следователя К. подписать этот документ — он согласился, оговорив себя, а затем Сергеева.