Разобравшись с официантом, Владислав продолжил разговор:
– Знаете, я как-то поймал себя на мысли, – произнес он, одновременно доставая из кармана своей короткой кожаной куртки диктофон и включая его, – что в последнее время совершенно по-иному стал воспринимать окружающую действительность. Почему-то вещи, которые буквально месяц-полтора назад меня совершенно не трогали и не интересовали, теперь вызывают у меня восторг и даже некий трепет. Хотя бы взять это сегодняшнее утро. Казалось бы, обычное, ничем не примечательное утро, которых бывало тысячи на моей памяти, но сегодня оно радует меня как-то по-особому. Также как и вчерашний дождь не вызывал у меня раздражения. Или, допустим, привычная прогулка по парку, которую мне каждый раз приходится проделывать, идя утром на работу, а вечером с работы домой, перестала казаться мне чем-то таким обыденным и привычным. Я по-другому стал смотреть на жизнь и на все, что меня окружает. А связаны эти перемены с тем, что я наконец-таки, полностью осознал и, скажем так, поверил в неизбежность наступающего конца света.
Профессор чуть заметно улыбнулся и несколько раз кивнул головой, показывая тем самым, что прекрасно понимает, о чем пытается сказать его собеседник.
– Полагаю, как раз на эту тему и будет наш предстоящий разговор? – спросил он, хотя и так прекрасно знал ответ.
– Да, профессор, – ответил журналист, – именно с этой целью я и посмел Вас побеспокоить в разгар Вашего отпуска. Учитывая всю шумиху, ажиотаж и панические настроения, которые, к сожалению, нарастают не с каждым днем, а с каждым мгновением из-за приближения губительного астероида к Земле, то читателям нашего журнала было бы интересно знать, что обо всем этом думает человек, которого вполне обоснованно окрестили «отцом машины времени». В нашу редакцию поступает уйма писем самого разного характера и содержания, часть которых адресованы, в том числе и Вам. Среди них есть, конечно, и бредовые экземпляры, но большинство писем написаны вполне адекватно, и основная их мысль сводится к следующему: если путешествия во времени все-таки возможны, то нельзя ли вернуться в прошлое и заблаговременно «взорвать» тот самый «Апокалипсис», сменив его траекторию на более удаленную и безопасную?.
– Хм… – профессор немного растерянно улыбнулся и, машинально поднеся правую руку к подбородку, чтобы по привычке погладить короткую седую бороду, ответил, – Мне, конечно, приятно, что меня называют, как ты выразился «отцом машины времени», но на самом деле я не изобретал никакой машины времени в полном смысле этого слова. Я изобрел устройство способное замедлять течение, так называемого, собственно времени путешественника, с точки зрения внешнего наблюдателя. При этом самый ключевой момент во всей этой истории в том, что эти «путешествия во времени» возможны лишь в одном направлении – в будущее. Честно говоря, ничего революционно нового в том, что я сейчас говорю, нет. Это является следствием Общей Теории Относительности, разработанной еще в начале XX веке А.Эйнштейном, а в течение второй половины ХХ века оно получило свое полное подтверждение в многочисленных опытах и экспериментах. Это явление получило ещё одно название «космическая машина времени», так как гипотетические полёты в космос на околосветовых скоростях непременно будут сопровождаться эффектом ускорения/замедления времени, в зависимости от того, что брать за точку отсчета. Моя же заслуга заключается лишь в том, что несколько лет назад, мне с моей замечательной командой удалось добиться замедления течения времени на мелких лабораторных животных (мышах и крысах) ускоряя их до умопомрачительных скоростей, но не путем отправления их в космос в долгий полет, а тут, на нашей родной Земле, точнее глубоко под ней. – Сказал он, и улыбнулся своей привычной широкой улыбкой, поднимающей скулы настолько высоко, что они чуть ли ни полностью скрывали разрез глаз.