Подойдет к ней, к примеру, бухгалтер Лидия Алексеевна и защебечет:
— Ах, Наташенька! Какая вы сегодня хорошенькая! Прямо ангелочек. Подстриглись?
А Наташа глянет третьим глазом и уже видит подлую сущность Лидии Алексеевны: как она Наташиным стройным двадцатипятилетним ногам завидует, как генеральному капает, если с отчетом хоть на полденечка опоздаешь, и как на диете пытается сидеть, а потом ночью в холодильник лезет за колбасой, и про сына-оболтуса видит, которого Лидия Алексеевна на будущий год от армии планирует отмазать, — с кем сговаривается и о какой сумме речь. Даже как-то неловко.
Или вот Людочка. Она к Наташе всегда спиной сидит и ни с кем в отделе старается не общаться, здоровается сквозь зубы, но и о ней Наташа уже все знает: про молодого любовника, которого Людочка от мужа скрывает третий месяц, про некоторые неприятности «по женским», из-за этого любовника случившиеся, и про то, что Любочка сегодня утром от расстройства яичницу сожгла.
Вообще, в женском коллективе работать, если у тебя третий глаз открыт, — это сущая мука. И без него ясно, разумеется, что все друг против друга дружат потихонечку, но чтобы такие змеи?!
Вон, стоят две… Смотреть тошно. Комплиментами друг друга осыпают, точно пасхальный кекс сахарной пудрой, а сами думают, кто из них в новом году на повышение пойдет и как бы так устроить, чтобы места не упустить. Каждая, конечно, себя в своем праве считает. У одной дочка школу заканчивает, поступать летом. А у другой муж пьющий. То есть причина и там и там уважительная — но каковы методы?! Первая задумала генерального соблазнить и следующий корпоратив для этой цели наметила, уже коктейльное платье в шкафу висит, в полиэтилене, — вырез на спине ниже ватерлинии; туфли к платью куплены во-о-от на такой шпильке. Думает, если хорошо сохранилась, так уж прямо генеральный на нее кинется. Святая наивность. Наташа его сегодня встретила случайно в коридоре — не мужик генеральный. Уже довольно давно. (И неудивительно, к слову сказать, — работа у него нервная и за компьютером круглые сутки.) А вторая того хуже: решила вечером в пятницу остаться как бы сверхурочно и подружке в компьютер вирус подсадить, чтобы все самые важные документы к понедельнику стерлись, а она вроде как ни при чем. Даже сочувственную речь заготовила, гюрза. Вот как с такими людьми работать?!
И ведь самое смешное, что не повысят ни ту ни другую (Наташа сегодня генерального встретила, уж она-то знает). У генерального дочка в аспирантуре доучивается, защита в январе. Ей-то и сидеть на теплом месте. Так что зря стараются, яд свой тратят.
Не работа, словом, а сущий ад. И раньше Наташа ее не больно любила — она была девушка творческая, Коэльо читала и из бисера плела, а в первом классе мечтала балетом заниматься, — разве думала она когда-нибудь, что будет в офисе бумажки перекладывать да в очереди у ксерокса стоять? Нет.
А в метро! В метро и вовсе невыносимо. Трутся люди друг о друга, толкаются локтями, и такое раздражение кругом — хоть ножом его режь, не разрежешь. Плотное, монолитное. Глянешь направо: парочка сидит. Приличные вроде бы ребята: он ее по руке гладит, она ему на плечо голову склонила, — ни дать ни взять попугаи-неразлучники. Другая бы сказала — глаз на них отдыхает. Но это если глаз обычный. Наташиному третьему глазу отдыхать некогда: видит Наташа, что они бабку хоронят. То есть ждут не дождутся, когда помрет. Они об этом вслух не говорят никогда — не то воспитание. Но желание такое сильное, что до нутра прожигает. Хочется одним пожить, не дети уже. С ее стороны бабка. Все как положено: воспитывала, обшивала, пирожки пекла, сказки на ночь читала… Эх, люди! Налево глянешь — младая попрошайка по проходу ползет, ступни в минус первую позицию извернув да спину скрючив, на операцию клянчит. Кое-кто дает. Да какая операция?! Здоровая кобыла, дай бог всякому. И в день, к слову сказать, втрое против Наташиного зарабатывает. Не на себя, конечно, работает, на хозяина. Но сам факт! Наташа с дипломом, в приличной фирме денег таких никогда за сутки не заколотит.
Тяжело Наташе ехать в метро. Капюшон надвинула ниже бровей, в комочек сжалась: но разве можно третий глаз закрыть каким-то капюшоном! Тут мужик всю зарплату пропил, собирается жене врать, что обокрали; там тетка прикидывает, как у родной сестры дачу отсудить; рядом парнишка планирует увести у друга девушку, да и друг тоже хорош — девушка у него не одна, а сразу три, и так он удачно устроился, что все три за него платят; напротив студенточка мальчикам глазки строит — она вчера с преподавателем переспала, чтобы зачет по экономике автоматом получить; около студенточки который — под кайфом, неделя-другая, и конец человеку, перескочит на тяжелую наркоту… Страшно Наташе. Ни один человек о хорошем не думает, вокруг сплошной негатив. От третьего глаза в метро одна только польза: если террористы-смертники задумают вагон взорвать, Наташа об этом первая узнает и всех спасет.