В этот момент к гостям, с кувшином вина, подошла Рафия.
– Благородные сегеры, прошу вас отведать нашего традиционного напитка, – нараспев произнесла она приятным мелодичным голосом, тембр которого лет десять-пятнадцать назад, несомненно, мог свести с ума любого мужчину. – Убедитесь сами: его вкус выше всяческих похвал!
Тутмосу же, однако, было сейчас не до угощения: он буквально поедал глазами юных прислужниц. Что и говорить, девушки были несказанно хороши собою: стройные, с нежной блестящей кожей и миловидными чертами лица. Тончайшие хитоны, небрежно перехваченные по талии золотыми ремешками; имели глубокие, чуть ли не до пояса, разрезы, и воспаленному воображению эрпатора тотчас представились прекрасные длинные ноги. С неимоверным трудом юноша подавил в себе вожделение, сглотнув подступивший к горлу комок.
Девушки, словно уловив сокровенные мысли юноши, специально начали выставлять принесенные яства на низкий резной столик с излишней медлительностью и, склонившись так, чтобы оба гостя могли различить под тончайшей тканью их одежд соблазнительные упругие груди, подобные спелым налитым яблокам.
Тутмоса с головы до ног пронзила дрожь нетерпения и возбуждения. Ему захотелось немедленно вскочить с гостевого ложа, приблизиться к любой из девушек, сорвать с нее хитон и жадно впиться губами в манящую сочную грудь и, словно из божественного магического сосуда, утолить, наконец, свою любовную жажду.
Даже Камос, посещавший сие заведение уже неоднократно, начал терять над собой контроль, всё более увязая в ловушке, ловко расставленной хозяйкой. Исходя из собственного опыта, он заранее знал, чем закончится предстоящая трапеза, но решил не делиться своими знаниями с Тутмосом: как говорится, всему своё время…
Едва юноши испили по бокалу вина и приступили к стоящим перед ними изысканным яствам, как в зал вошли музыканты и, почтительно поклонившись гостям, заняли надлежащие им места подле бассейна. Первой мелодично зазвучала флейта. Затем струн своего инструмента коснулась длинными тонкими пальцами девушка-арфистка – не менее соблазнительная, чем неслышно покинувшие гостей прислужницы.
Эрпатор и сегер утонули в нежном облаке волшебных музыкальных звуков. Тутмос почувствовал умиротворение: возбуждение и нетерпение исчезли сами собой. Но, как оказалось, ненадолго…
Неожиданно на фоне дивной мелодии послышался звон сегатов и браслетов, традиционно украшавших запястья и лодыжки танцовщиц, и вслед за этим из соседнего помещения выпорхнули и сами обладательницы сих звонких украшений. Взорам гостей предстали пять служительниц богини Хатхор. Лица и фигуры девушек были скрыты прозрачными и длинными, почти достигавшими пола накидками. Тутмоса вновь охватило возбуждение.
Вслед за танцовщицами в зале появились очередные два музыканта, причём, совсем ещё мальчики. Оба сжимали в руках небольшие барабаны, используемые, как правило, для придания танцу более энергичного ритма. Подсев к флейтисту и соблазнительной арфистке, мальчики начали умело выбивать из своих инструментов ритмичную барабанную дробь. Флейта и арфа мастерски вторили им.
Девушки в прозрачных накидках приступили к танцевальному действу. Сначала они двигались в такт музыке настолько неспешно, что их сегаты и браслеты издавали едва слышное нежное позвякивание. Фигуры под окутавшими их, словно воздушная дымка, длинными покрывалами были практически не различимы. Но когда музыканты ускорили темп музыки, жрицы, как по команде, скинули с себя накидки, открыв взорам гостей-юношей свои молодые, прекрасные, обнаженные тела…
Тутмоса бросило в жар. Он впервые видел совершенно нагих девушек, да ещё и столь божественно сложенных! Камос изо всех сил старался выглядеть в глазах друга спокойным и невозмутимым – как-никак, ему наблюдать подобные зрелища не впервой! – но и он почувствовал, сколь сильно напряглась его мужская плоть.
Танец всё более убыстрялся: девушки то кружились в завораживающем вихре, то неистово вращали бедрами, то грациозно выписывали стройными ногами лишь одним им понятные магические фигуры, составляющие часть ритуала обольщения. Их упругие полные груди призывно покачивались в ритме танца, а длинные черные волосы, плавно струясь по молодым нежным телам, напоминали морские волны.
Наконец барабаны смолкли. После бешеного ритма жрицы задвигались плавно, если не сказать – медленно: теперь зал заполняли лишь нежные звуки арфы и флейты. Вскоре девушки опустились на колени прямо перед возвышением, на котором восседали гости, и начали нежно и одновременно страстно ласкать… друг друга.