— Будьте любезны, отдайте мне телефон, и я позвоню Паджхэму.
— Звоните ради бога, — пробормотала она, освобождая хватку цербера.
Когда через пять гудков включился автоответчик, Кэдмон разорвал соединение.
— Похоже, старина Падж выключил телефон.
— Нет! — вскрикнула Эди Миллер, привлекая удивленные взгляды проходящих мимо. — Старина Падж лежит под столом в луже собственной крови.
Встревоженный тем, что она и дальше будет привлекать к себе нежелательное внимание, Кэдмон указал на свободный столик:
— Я готов вас выслушать, при условии, что вы будете сохранять спокойствие. Понятно?
Она кивнула, изображая раскаяние.
— Ну, хорошо. В таком случае садитесь, а я принесу кофе. Если, конечно, вы не предпочитаете чай.
— Нет, лучше кофе. — Она взглянула на стойку. — А еще лучше капучино.
— Замечание принято. Я ненадолго.
Словно послушная ученица, Эди Миллер прошла к маленькому столику у стойки. Опустившись на стул, она сняла с плеча холщовую сумку и прижала ее к груди. Кэдмон в первую очередь обратил внимание на глубоко посаженные карие глаза, наполовину скрытые завитками темно-каштановых волос и подчеркнутые прямыми бровями, придававшими ей строгий, чуть ли не грустный вид, никак не вязавшийся с остальным лицом. Как не вязавшийся и с эксцентричным нарядом: черная кожаная куртка, тупоносые черные ботинки и длинная юбка в красную и пурпурную клетку.
«Помоги мне, Господи, за то, что я пришел на помощь этой безумной дамочке», — пробормотал под нос Кэдмон.
Ошибочно предположив, что ее сообщение имеет какое-то отношение к его подозрениям относительно возмездия со стороны ИРА, он решил «надеть доспехи и вступить в бой», но такого никак не мог предвидеть.
Заказав капучино и черный кофе, Кэдмон достал из бумажника несколько купюр и протянул их кассиру. Выйдя из очереди, захватил пакетики с сахаром, баночки со сливками, пластмассовые ложечки и бумажные салфетки, сунул все это в карман пальто и, держа в руке по стаканчику кофе, вернулся к столику.
— Не зная, как вы предпочитаете кофе, я решил переусердствовать, — сказал он, высыпая добычу.
Его заметно подавленная спутница взяла два пакетика сахара и, помахивая ими из стороны в сторону, заметила:
— Я всегда кладу в кофе пару пакетиков. А знаете, до меня только сейчас дошло, что я даже не знаю, как вас зовут.
— Кэдмон, — ответил он, наблюдая за тем, как она наморщила лоб, услышав это староанглийское имя, необычное имя, которое ему дал отец, в надежде сделать из него мужчину, чтобы ему с детских лет приходилось с поднятой головой терпеть нападки мальчишек.
— Я полагала, англичане предпочитают чай.
— Ну, меня все считают иконоборцем. — Вскрыв баночку, Кэдмон вылил сливки в стаканчик, после чего приступил к расспросам: — Как получилось, что вы стали свидетелем этого предполагаемого убийства?
— А вас нелегко в чем-либо убедить, да? Хотя, наверное, на вашем месте я вела бы себя так же. Отвечаю на ваш вопрос. Я — вольнонаемный фотограф, работала в музее Гопкинса. Вот как я стала свидетелем убийства. — Эди Миллер уже собралась поднести стаканчик ко рту, но вдруг опустила его на столик. — Прежде чем я расскажу вам о случившемся, мне хотелось бы знать, откуда вы знакомы с доктором Паджхэмом? — резко спросила она, обезоруживая своей прямотой.
— Мы вместе играли в крикет, когда учились в Оксфорде. И, как это часто бывает с юношеской дружбой, впоследствии потеряли друг друга. Когда Падж узнал, что я на последнем этапе турне в поддержку своей книги буду в Вашингтоне, он мне позвонил. Предложил встретиться, чего-нибудь выпить, поболтать о былых временах, и все такое. Вы удовлетворены? Тогда ваша очередь, мисс Миллер.
— Месяц назад Элиот Гопкинс пригласил меня составить цифровой фотоархив всего собрания музея. Я работала по понедельникам, потому что по понедельникам музей закрыт для посетителей.
— Что позволяло вам без помех фотографировать экспонаты, — подсказал Кэдмон.
— Совершенно верно. Однако сегодня все произошло не так, как обычно.
— Вот как?
— Доктор Паджхэм был у себя в кабинете, хотя по понедельникам он никогда не бывал в музее.
— Больше в музее никого не было?
— Как обычно, внизу дежурили двое охранников. — Она пытливо посмотрела на него: — Вы следите за мной, да?
— Да, да, — заверил ее Кэдмон. — Пожалуйста, продолжайте.
— Где-то около половины второго доктор Паджхэм позвонил мне и пригласил подняться в административное крыло.
— Зачем?