— О, мне только стакан воды, — томно проворковала та. — Еще слишком рано для веселой попойки.
— Все понял. «Адамов эль» для леди и «Зимородок» для джентльменов. Я вас догоню. — Обернувшись к стойке, сэр Кеннет сделал заказ.
Увлекая Эди в кабинку, Кэдмон гадал, как после стольких лет его наставник, с которым он разругался, помнит его любимый сорт пива.
Память у старого ублюдка всегда была как стальной капкан.
Из чего следовало, что он должен быть начеку, если не хочет оказаться в ягдташе.
Когда они проходили мимо группы, оживленно обсуждающей достоинства нового премьер-министра, Эди толкнула его локтем в бок:
— Ты мне не говорил, что знаком с сэром Кеннетом.
— Прошу простить за эту маленькую недоговорку, — ответил Кэдмон, не добавляя, что это было сделано сознательно.
— Ты также не говорил, что тебя «выставили» из Оксфорда. Господи, что еще ты от меня скрываешь? Тебя часом не разыскивает полиция, а?
— Полиция? Нет.
«ИРА — да». Понимая, что он только напугает Эди, раскрыв ей это неприятное обстоятельство, Кэдмон промолчал.
— Итак, что произошло? Тебя «отчислили», как сказали бы заносчивые снобы из «Театра шедевров»?[28]
— Нет. Я ушел сам после того, как сэр Кеннет дал мне понять, что моя докторская диссертация будет провалена.
Эди оглянулась на курчавого профессора.
— Значит, у вас кровная вражда, да?
— В каком-то смысле. Хотя у нас в Англии все междоусобные распри ведутся с ледяной вежливостью, — ответил Кэдмон, радуясь тому, что Эди не стала настаивать.
В университетские дни он был крайне вспыльчив, абсолютно убежденный в своем интеллектуальном превосходстве. За что ему здорово досталось, и он предпочитал об этом не говорить.
Положив Эди руку на плечо, Кэдмон помог ей снять верхнюю одежду и повесил красную куртку на бронзовый крючок на стене кабинки. Затем тоже разделся и повесил свою куртку на соседний крючок. После чего предложил Эди сесть за круглый стол.
— Будь добр, возьми с соседнего столика корзинку с крекерами, — попросила Эди, усаживаясь не на скамью, а в кресло с высокой спинкой напротив.
Кэдмон выполнил ее просьбу. Поставив корзинку с закуской на стол, он сел в свободное кресло, и тут к столику подошел сэр Кеннет с маленьким подносом в руках.
— Ничто не сравнится с солодом, хмелем и дрожжами в деле установления духа братского согласия, а?
Настроение сэра Кеннета менялось, как форма шарика ртути. Забыв свою недавнюю высокомерную снисходительность, он перешел к бурному веселью. Распределив напитки, профессор сел на скамью. Окруженный с трех сторон потемневшим деревом, он был похож на саксонского короля в тронном зале.
— Полагаю, я также включена в вашу братскую любовь, — подняла стакан с водой Эди.
— Вне всякого сомнения, дорогая.
Она лукаво склонила голову, и сэр Кеннет хитро подмигнул Кэдмону, после чего тому неудержимо захотелось разбить ему нос.
Хотя сэр Кеннет и принадлежал к высшим слоям британского общества, он был не против потусоваться с простолюдином. Или простолюдинкой — сэр Кеннет особо благоволил прекрасному полу. В наше время, когда безрассудство могло стоить головы, этот мужчина отличался ненасытным сексуальным аппетитом, который, похоже, не ослабевал с годами. По слухам, ректор как-то заметил, что Оксфорду неплохо было бы вернуться к временам безбрачия преподавателей, хотя бы для того, чтобы держать в узде таких ретивых кобелей, как сэр Кеннет.
— Итак, скажите мне, юный Эйсквит, чему я обязан радостью столь неожиданного визита?
Озадаченный тем, почему бывший наставник уже дважды назвал его старым прозвищем, Кэдмон решительно тряхнул плечами, прогоняя ощущение неловкости.
— Нам бы хотелось поговорить об одном рыцаре тринадцатого века по имени Гален Годмерсхэмский.
— Очень любопытно. Не далее как вчера я встречался с одним американским типом из Гарварда. Этот преподаватель средневековой литературы интересуется поэтическими опусами Галена Годмерсхэмского.
Действительно, очень любопытно.
У Кэдмона сразу же мелькнуло подозрение, что этот «американский тип» работает на полковника Стэнфорда Макфарлейна. Или по чистой случайности профессор Гарвардского университета спрашивал о никому не известном английском рыцаре тринадцатого столетия? Сэр Кеннет Кэмпбелл-Браун является признанным авторитетом в области английского рыцарства времен Крестовых походов, так что, возможно, это действительно было случайное совпадение. Хотя Кэдмон в этом очень сомневался.
— А при чем тут поэзия? — вставила Эди. — Мы действительно говорим об одном и том же рыцаре?