Вообще–то, по большому счёту, Сашке повезло. Когда он сломал руку, в больнице дежурил хирург Сергей Швецов. Он окончил столичный медицинский ВУЗ и оказался в их местности по распределению, в порядке обязательной отработке в течение трёх лет. Доктор за несколько часов собрал Сашкин локоть буквально из осколков.
Будь на его месте другой врач, мальчик остался бы на всё жизнь калекой, а так повезло!
- Благодари и вспоминай доктора всё жизнь! – поучала верующая мама. - Золотой он человек, грамотный и красивый…
По какому–то злому закону компенсации, Швецову крупно не повезло следующим летом.
Он отдыхал летом на городском пруду со своей симпатичной и весёлой невестой Аллочкой. Вдоволь накупавшись и нацеловавшись, они решили ближе к вечеру собираться домой.
- Я нырну в последний раз,- сказал импульсивный Сергей перед сборами. - Вода уж больно хороша!
- Нырни Серёженька, нырни…
Он красиво прыгнул с обрыва, войдя в воду почти под прямым углом, и не вынырнул... Его нашли на следующий день вызванные водолазы. Швецов зацепился за дубовую корягу, о которую он ударился головой в момент изящного прыжка. От оглушающего удара талантливый врач потерял сознание и жизнь...
- А здесь не так уж страшно. - Постепенно Сашка привык к больнице.
Выучил распорядок и неписаные правила поведения в больнице. Вовремя ходил на предписанные процедуры и невкусные обеды. На его седьмой день рождения мать привезла подарок, чудесную настольную игру.
- Сашенька, сыночек! – она пыталась заглушить чувство вины, от невозможности облегчить его страдания. - Играйся, только смотри не сломай…
- Спасибо мамочка!
Суть игра заключалась в попадании металлическим шариком в лунки с животными разной очковой стоимости. Сашке особенно нравилась охотиться на лису с хитрым и добрым выражением рыжей мордочки. Да, и стоила она дороже остальных зверей…
Лечащиеся мальчики сразу же начали относиться к нему с видимым почтением, заискивающе прося поиграть с ними. Мать ещё привезла пирожных и конфет. Одну из них, особенно красивую, как страны, о которых рассказывал Сенкевич, Санёк носил в кармане пижамы несколько дней. Ваня Никитин, сосед слева, решил подразнить его, внезапно выхватив её из рук:
- Моя!
- Отдай, - угрожающе предупредил Шурик. - Пожалеешь!
- Не догонишь, не догонишь. - Подначивал его коварный похититель. - Жадина-говядина...
- Ах, так!
Сашка от отчаянья и растерянности нервно толкнул его, пытаясь возвратить блестящую мечту.
Ваня неловко упал, глухо ударившись головой об угол тумбочки. Из разбитой головы обильно полилась густая и страшная кровь. В ужасе от содеянного злоумышленник, боясь неотвратимого наказания, немедленно залез под пыльную кровать и там незаметно уснул. Он представлял его в образе Василия Петровича, заведующего детским отделения, грозного и непогрешимого.
- Вот бы не просыпаться! - Сашка закрыл глаза, чтобы ни видеть его рассерженное лицо.
Когда он проснулся, к нему под кровать заглянул Ваня с перебинтованной головой и улыбкой на веснушчатом лице.
- Не бойся, я на тебя не в обиде. – Он протянул злополучную конфету. - Не очень то и хотелось…
- Если хочешь, оставь себе.
Авторитет Саши после инцидента сильно вырос. Ему позволялось даже присутствовать во время сражений в шахматы, происходившими между старшими мальчиками. Наблюдая за ними, он самостоятельно выучился игре и вскоре начал обыгрывать вчерашних учителей.
Когда он впервые поставил мат самому авторитетному игроку палаты Юрке Ковалёву, тот ничего не понял. Проиграв ещё три партии подряд, он истерически закричал:
- Ты что творишь?
- Просто играю...
- А ну–ка, давай ещё разок. - Велел гроссмейстер палатного масштаба. - Ты точно мухлюешь!
- Я не мухлюю…
Через месяц Сашку выписали, но гипс ещё долго не снимали. Рука сильно болела, и часто ночью он просыпался от нестерпимой боли. Заснуть подолгу не удавалось, и он приходил в комнату к родителям. Они крепко и спокойно спали, утомлённые беспросветной жизнью.
Шура смотрел на них и не понимал как мама, самый родной человек на свете, может спать, когда он так мучается. Постепенно мальчик понял, что его боль и одиночество никто и никогда не сможет полностью разделить с ним.
- Как же так... - он возмущённо буравил взглядом спящих, на одной большой кровати, любимых родителей.
- Получается, никто не может до конца понять и разделить мою боль и радость?
Понял это, Сашка внезапно стал взрослым...
Теперь он смотрел на находящихся рядом людей, как на случайных попутчиков в его вечной драке с болью. А они сами также одиноко дерутся со своими страхами и тайными мыслями.
После того как сняли гипс, рука оказалась сросшейся в локте под прямым углом. Пришлось несколько месяцев разрабатывать её. Отец смастерил деревянное корытце, в котором вечерами парили больную руку лечебными отварами трав. Потом по миллиметру разгибали упёртый локтевой сустав. Шурка истошно кричал от боли... Мама плакала от собственного бессилия и приговаривала скороговоркой:
- Потерпи родненький!
- Больно!
- Как ещё я могу помочь тебе сыночек?
- Дай конфету…
- Скоро всё наладиться... Ручка заживёт, маленький.
- Хватит, хватит…
Позднее, в начале весны они с мамой поехали в Крым, в знаменитую грязевую лечебницу. Путешествие из мира мороза и снега в сказку запомнилось ему на всё жизнь. Ещё Саша запомнил обволакивающее тепло и сногсшибательный запах евпаторийской грязи. На берегу просыпающегося моря, мама строила ему домики из камней и следила, чтобы он разрушал их, бросая шумную гальку выпрямлявшейся рукой.
- Только левой, - напоминала она. - Бросай левой сынок!
Через полгода упражнений Сашкина рука выпрямилась и о себе уже не напоминала. Осенью он пошёл в школу, и только шрам на локте остался на вечную память о случившемся инциденте. Его левая рука стала значительно сильнее правой, и он никогда, ничего в жизни больше не боялся. Даже собак...
7
Устало прислонившись к покрашенным серо-синей краской стенам, одиннадцать мужчин разного возраста и всевозможного вида, как попало развалились на холодном бетонном полу. Они медленно остывали от только что закончившегося боя и пока до конца не верили в своё спасение.
- Ё–моё, – казалось, на круглой физиономии худенького паренька, тёмной от гари и копоти, присутствовали только огромные голубые глаза. - Я уже попрощался с белым светом, думал, капец настал…
Он машинально поглаживал приклад старенького охотничьего ружья, как бы благодаря его за возвращённое чудо жизни. У ног других спасшихся лежали горячие, побитые, словно их использовали в драке вместо дубин, автоматы «Калашникова». Возле худого человека в камуфляжной форме, ещё и старенький пистолет «Макаров». Мужчина средних лет, сидевший с в центре, зашевелился, поднял тяжко опущенную голову. Он натужно и сипло дышал, словно пробежал много километров. Обильный пот, крупными каплями медленно стекал по его лицу, волевой и красивой формы. Мужчина пожал сильными плечами, словно расписываясь в собственном незнании и сказал:
- Нам вместе придётся провести какое–то время…
- Сколько?
- Не знаю...- Он помолчал, затем потёр лоб тыльной стороной ладони. От немытых рук, пропахших сгоревшим порохом, на высоком лбу остались тёмные разводы…
- А кто знает?
- Никто не знает, но на поверхность выходить нельзя. Сами видели, что там твориться.
- Да уж конечно, – сидевшие рядом дружно поддержали его. - Только оттуда…
- Чего мы там забыли?
- Рад, что все это понимают. – Подытожил мужчина, производящий впечатление солидного и умного человека. - Лучше пересидеть здесь!
Все слушатели задвигались, заново переживая недавно оконченный бой. Молодой крепыш в порванном спортивном костюме смачно сплюнув на загаженный пол, спросил всех:
- Заметили, они почти все узкоглазые?