Выбрать главу

Любопытные взгляды со всех сторон не могли не смущать, и Занудин, щипая себя под столом за урчащее брюхо, с едой не торопился, хоть рот уже и наполнила обильная слюна.

— Поэт. К вашим услугам, — представился лысоватый очкарик лет сорока, подавая Занудину сухенькую немужскую ручку (он сидел ближе всех к Занудину ― как раз на расстоянии этой самой вытянутой ручки).

— Очень приятно, — качнул подбородком Занудин, то ли проигнорировав, то ли по рассеянности не заметив протянутой к нему конечности.

Поэт руку тотчас убрал, кротко хихикнул и, чуть приподнявшись, взял на себя обязанность представить остальных присутствующих за столом, в коем числе были:

ВИРТУАЛ

Лохматый, щетинистый, дородный мужчина. Нарочитая небрежность во внешнем виде и плохо прикрытое самомнение, клейко лучащееся из глаз. Возраст — за тридцать. Ел с аппетитом, и мало что, казалось, в этот момент его интересовало. Хотя Занудина взором, конечно, померил — и густые брови, сидевшие на лбу наискось, слились в ровную толстую полоску, похожую на мохнатую гусеницу.

МУЗЫКАНТ

Угрюмый молодой человек лет двадцати семи-восьми, с длинными баклажанного цвета волосами, на две трети спрятавшими его отчужденное чавкающее лицо. Туловище безвольно облокотилось на спинку стула, глаза под шваброй волос представлялись парой ленивых лиловых пятен, а с губы стекал жир. Подчас за подобной нигилистической маской скрываются свойские парни. Что — с другой стороны — вовсе не обязательно.

ЖЕРТВА

Обладатель маленького сутулого тельца, лысого черепа и синих мешков под глазами. Дико худой, да и в целом производивший крайне болезненное впечатление анемичный субъект. Было похоже на то, что пища пыталась расшевелить его рот, а не он жевал свой завтрак. Все движения выглядели несуразно, точно скелет несчастного был собран неправильно и кости в суставах не стыковались. Затюканный взгляд в беспокойстве блуждал по сторонам и когда останавливался на «ковчеговском» новичке, то наливался щенячьим слезящимся блеском, после чего снова ускользал.

ЖЕНЩИНА

Единственная представительница слабого пола за столом. Первое впечатление (возможно, обманчивое) — этакая гетера. Дама неопределенного возраста, но определенно притягательной наружности. Взгляд сиамской кошки, изучающий. Лукавая полоска рта, строптивые ямочки на щеках. Разноцветные локоны, разметавшись, засыпали сдобные плечи и грудь. А вот старомодное кружевное платье, с легким разочарованием отметил Занудин, совершенно ей не шло и сидело мешковато.

ПАНКИ

Некие Джесси и Факки — двое неопрятных юнцов (лет им было от силы по восемнадцать) с взъерошенными прическами в форме развалившихся ирокезов, булавками в ушах и гнилыми улыбками. Замызганная одежда в кожаных татуированных заплатах, прорва заклепок, рваные кеды с торчащими наружу немытыми пальцами (Занудин присовокупил к беглому описанию эту гаденькую мелочь, когда наклонялся за уроненной на пол салфеткой). После того как Поэт их представил, пареньки скрючились и затряслись в приступе хрипящего смеха.

Собственно, сам ПОЭТ

Классически отполированная макушка немолодого патологического холостяка. Очки с толстыми стеклами, то и дело съезжающие по трамплину крючковатого носа. Суетливые жесты, замысловатая речь. Крупная родимая бородавка на горле. Совершенно некстати Занудину подумалось: «Закинь Поэт голову — бородавка наверняка будет мешать ему сглатывать…»

— А что вы так припозднились, голубчик? — спросил Поэт у Занудина, когда все сидящие за столом были представлены.

Занудин с достоинством отправил в рот кусочек пищи и начал объясняться:

— По-видимому, в доме кто-то держит собаку?.. Она мне доставила некоторые неудобства. Это меня и задержало…

— Хр-р-р!.. — раздался взрыв хохота со стороны трясущихся Панков. У Джесси при этом что-то отвратительно брызнуло из носа.

— В доме нет собак, — сообщил Виртуал, как бы между прочим отодвигаясь от Джесси.

— Неужели? — искренне удивился Занудин. — И еще одно недоразумение: у меня на двери висела табличка…

— Шнырь непотребный!.. — захлебнулись новой волной веселья Панки, учащенно топая под столом ногами.

Занудин поперхнулся и выпучил глаза, однако остальные присутствующие выглядели до поразительной степени индифферентными к происходящему. Разве что Жертва заерзал на месте и, похоже, был занят поиском предлога, под которым ему посчастливилось бы поскорее отсюда убраться.

Такой предлог незамедлительно возник. Дядюшка Ной вытер салфеткой губы и с несвойственной для старика проворностью удалился. Вслед за ним, как по команде, из-за стола поднялись остальные. Завтрак был окончен, один лишь опоздавший Занудин оставался сидеть перед почти нетронутой едой.

— Охота на шнырей! — закричали Джесси и Факки, первыми оказавшись на лестнице, ведущей к комнатам жильцов.

Вяло переглядываясь, на второй этаж потянулась вереница откушавших «ковчеговцев».

У Занудина был дурацкий вид — по-другому не скажешь. До боли тоскливый взгляд упал на остывающий завтрак, а ноги уже уводили к лестнице, вслед за удаляющейся шатией. Он должен был разобраться, что все это значило, что за представление пытается разыграть парочка дерзких юнцов… как их там?.. Ах да — Джесси и Факки.

— Вы разве не голодны? — вынырнул навстречу Занудину недоумевающий карлик.

Занудин ничего не ответил и прибавил шага.

Когда он очутился на втором (гостевом) этаже, взору его предстала следующая картина:

— Я — к Жертве, ты — к Зануде! — скомандовал Джесси, заголяя ягодицы и усаживаясь на корточки у порога комнаты Жертвы.

— Ты чего? У Зануды давно уже полный порядок, хы-хы! — сообщил напарнику светящийся Факки, топчась у размазанного по полу ботинком Занудина испражнения. Оба затряслись от задорного смеха.

Поднявшаяся на этаж публика, косясь на происходящее, только безучастно мотала головами и расходилась по своим комнатам. В конечном итоге в коридоре остались Занудин и спрятавшийся за его спиной хнычущий Жертва, не считая хулиганов.

— Безобразие! — воскликнул Занудин, захлебываясь гневом.

— Безобразие — это твой видок, — ответил Факки, и Панки снова дружно загоготали.

Весь пунцовый, Занудин решительной поступью приблизился к тужащемуся Джесси. Тот, стало ясно, уже совершил свое отвратительное деяние и собирался подняться. Но рубяще-резкий удар по темечку, который последовал от Занудина, опрокинул незадачливого молодчика прямо в кучу экскрементов, которую Джесси только что сам же под собой и произвел.

— Ты ва-а-аще, что ль?! — голосом обиженного дитяти завопил Джесси и, добыв из-под зада каловую лепешку, запустил ею ровнехонько в физиономию Занудина, чего тот меньше всего ожидал…

— Ах ты, гнус!!

— Эй-эй, без кулаков-ка давай, без кулаков!

— Да я тебя-а!..

Вторая лепешка, стараниями Факки посланная в полет из-за спины, смачным подзатыльником врезалась Занудину в голову и лениво сползла за шиворот. Занудин завертелся волчком. Одной секунды оказалось достаточно, чтобы Панки проскользнули в свою комнату и заперлись.

— Кретин ненормальный, — послышалось напоследок изнутри. — Мы тебе еще зададим!

Застыв в тоскливой позе, Занудин с бездумным видом обмакнул палец в фекалии, светло-коричневой жижицей стекающие по лицу. Что он мог себе позволить, так только вывести еле заметное слово на двери Панков:

МЕРЗАВЦЫ

За последние годы Занудину много чего довелось повидать и испытать — но чтобы без всякого повода подвергнуться подобному унижению в стенах приличной с виду гостиницы… Это было чересчур и совершенно не укладывалось в пошедшей кругом голове!