— Мавр сделал свое дело, мавр может уходить, — пробурчал я под нос, отталкиваясь веслом.
Сан Саныч не расслышал или сделал вид, что не расслышал.
Мы неспешно обогнули соседний дом и выгребли на Чернореченскую. Меня обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, я был рад, что нам удалось пристроить девушек. Несмотря на первое впечатление, дядя Витя казался мужиком надежным, да и Аркадий Юрьевич, по большому счету, тоже. И все же было немного обидно, что Даша предпочла остаться с подругами, а не с нами. «Не с тобой, — поправил внутренний голос. — Называй вещи своими именами».
Я отложил весло, давая Сан Санычу отдышаться. Заодно прикинул дальнейший маршрут и осмотрел окрестности.
Пейзаж выглядел удручающе. Крытый теннисный корт вздымался над поверхностью широкой черной полусферой, словно выброшенный на мель кит. «Перекресток», где я обычно закупался продуктами, ушел под воду полностью. Поликлиника и банк — соседи по длинному одноэтажному зданию — разделили судьбу «Перекрестка». От старой пожарки, выстроенной еще в дореволюционные времена, осталась лишь наблюдательная башня. Рядом торчали метровые буквы «Хлеб-Молоко» — еще один пережиток ушедшей эпохи. Продукты тут перестали продавать в девяностых, хозяева менялись раз пять, и до сего времени магазинчик торговал одеждой и обувью. Но вот вывеска осталась и пережила всех хозяев. В буквальном смысле слова.
Когда мы подплыли к дому, смеркалось. Солнце полностью скрылось за тучами, но по ощущениям казалось — часов восемь. Сказать точнее было невозможно: наручные часы я не носил, обходясь мобильным, а Сан Саныч именно сегодня умудрился забыть свои дома.
Пришвартовались уже проверенным способом: к козырьку подъезда. Высокого крыльца у нас не было, лоджии на лестничной площадке тоже. Мы вплотную подплыли к стене, а дальше пришлось повозиться. Окна второго этажа наполовину скрылись под водой, окно третьего находилось на расстоянии двух с лишним метров над палубой. С одной стороны, ничего страшного, рост позволял мне подтянуться, забраться внутрь и помочь Сан Санычу. С другой — снаружи окно не откроешь. Чтобы выбить стекло, надо стоять почти вплотную, на башку все и посыплется.
Я до сих пор помнил, как в пятом классе один мой товарищ на перемене сел на подоконник и прислонился к стеклу. А оно аккуратно треснуло ровно посередине. Нижняя половина опрокинулась назад, а верхняя, как гильотина, скользнула вниз. Расстояние было небольшим, и удар пришелся по касательной. Это и спасло. Но кровищи было столько, что мы потом неделю по тому коридору не бегали. И шрам толщиной в палец на шее остался.
В конце концов мы просто отплыли на несколько метров, и я швырнул в окно молоток. Во избежание. Зачастую простые решения самые лучшие.
Стекло разлетелось вдребезги. Висячих кусков не осталось, хотя осколки усыпали всю раму и подоконник. Я разметал их, как мог, сломал или вытащил торчащие в нижней части рамы стеклянные зубья. Осторожно провел рукой по деревяшке. Вроде чисто, но ведь не проверишь толком! Чуть рука соскользнет, и разрежешь пальцы на хрен. Это только Брюс Уиллис босиком по стеклу бегает. Да тибетские йоги.
— Снимай штаны. — Я повернулся к Сан Санычу.
Охранник ухмыльнулся.
— А сам?
— А сам — без трусов, — огрызнулся я. — Мне что, с голой задницей на стену лезть?
— Кого-то стесняешься? — продолжал лыбиться Сан Саныч.
— Блин, ты снимешь или нет?
Я начал злиться всерьез. Вероятно, в другое время ситуация показалось бы смешной, но за сегодняшний день чувство юмора у меня атрофировалось.
Продолжая ухмыляться, Сан Саныч стянул брюки. Ткань была тонкая. Я сложил их по стрелке и свернул вчетверо. Какая-никакая, а подкладка, мелкие осколки не пропорют. Во всяком случае, не должны.
Я уперся покрепче, рывком пробросил тело наверх. Вцепился в раму и осторожно ступил на бетонный подоконник. Лестничная клетка была засыпана стеклом, но я высмотрел местечко почище и спустился. Несколько раз глубоко вздохнул, унимая сердце. Выглянул в окно.
— Я поднимусь в квартиру, найду веревку и что-нибудь стекло застелить. Пришвартуем плот, и вытяну тебя.
— Погоди. — Сан Саныч покопался в тумбе с инструментами, достал стамеску и кинул мне. — Прихвати, мало ли что.
Несколько секунд я пытался сообразить, зачем мне стамеска, потом до меня дошло. Вот оно что… Я взвесил ее в руке, примеряясь. Говорить о балансе не приходилось, но, пожалуй, это серьезное оружие. Пострашнее молотков и гаечных ключей. Молоток я тем не менее подобрал.