Я опустил руку в холодную воду и почувствовал легкую пульсацию у дна. Не найдем еды, так хоть воды наберем.
— Сюда однажды ёж упал, — повинуясь импульсу, сказал я. — Видимо, ночью шнырял, днем мы тут ежей никогда видели. Упал, а выбраться не может, края скользкие. Он лапкой зацепился за край, так и висел до утра. А утром мы с дедом пришли и его нашли. Вытащили, он едва дышал. Мы завернули в вату и положили на солнце. Я весь день вокруг вился, но он так и лежал. Ватку к животу прижал и свернулся в клубок. Так его на ночь и оставили. А на следующий день пришли, его уже не было, только вата. Радости было…
Я отряхнул мокрые руки, выпрямился и посмотрел на Нику. Она едва заметно улыбалась. Я еще раз обвел взглядом участок и вздохнул.
— Ладно, давай посмотрим, что к чему. Не могло же вообще всё зарасти.
Результаты осмотра оказались неутешительными. Огурцы и помидоры отсутствовали как вид. Я внимательно осмотрел грядки и не нашел даже намека на их существование. Морковь росла, но выглядела жалко. Вместо ровных рядов она торчала, где попало, и выкопанные экземпляры по толщине не превышали указательного пальца. Чуть лучше обстояли дела с редисом и свеклой. Облепленные ягодами кусты остались на месте, и я приставил Нику собирать малину и смородину. Крыжовник был зеленый и кислый.
Сам быстро накидал в пакет гороха и бобов — полноценных стручков, к сожалению, нашлось немного — и занялся осмотром деревьев. Здесь дела обстояли чуть лучше. К садоводству дед относился серьезно, и яблонь, несущих кислые терпкие плоды, у нас не росло. Зато были вишни, сливы и привитые абрикосы. Последние, к некоторому удивлению, без присмотра не загнулись и даже худо-бедно плодоносили. Плоды деревьев оказались основным продуктом, который удалось собрать. Еще среди сорняка проглядывали всякие травки, вроде петрушки и укропа. Я сорвал пару пучков маме на радость.
Мы управились за пару часов: урожай был весьма скудным. В принципе, повозись мы подольше, накопали бы еще с десяток корнеплодов, но я решил, что этим можно заняться и завтра. Тем более что огород все равно надо приводить в порядок, чай, не последний день живем.
После слов матери я все ждал появления бабушки, но она так и не пришла. И на двух соседних участках я тоже никого не видел. Странно. Казалось бы, в нашей ситуации дачный участок — одно из первых мест, которое надо проверить. Да и вообще…
Я набрал в прихваченную из дома бутылку родниковой воды, и мы выбрались из оврага. Солнце клонилось к горизонту, но до темноты было далеко. На глазок — часов шесть. Я решил закинуть собранное домой и пойти искать дружинников, а заодно и деда. Однако нехитрый план был разрушен в самом начале.
— О, дачники, — раздался голос откуда-то сверху и справа. — Хорошо поработали? Теперь выкладывайте.
Их было трое: дедок под семьдесят, в потертом сером пиджаке и английском кепи, красномордый толстяк с пивным пузом, едва прикрытым майкой, и высокий субтильный тип — сутулый, с глазами навыкате. Оружия у троицы на первый взгляд не было. Толстяк, единственный, кто выглядел грозно, был в ветхих сандалиях. На матерых разбойников, собирающих с дачников долю, они не походили. Впрочем, что я знаю о матерых разбойниках? Может, у них тактика такая — расслабить противника, а в карманах ножи и пистолеты?
— Это мой огород, — дружелюбно сказал я, оглядываясь в поисках чего-нибудь подходящего к моменту.
— Я и вижу, — проскрипел дед. — Рюкзак сыми.
— А не то что?
Я наконец присмотрел палку — короткую, зато толстую и плотную. Не полицейская дубинка, но если приложить — мало не покажется. На меня вдруг накатило странное безбашенное веселье. На фоне вчерашней ночной схватки, на фоне Михалыча, прижавшего нож к горлу, эти горе-грабители не вызывали ничего, кроме смеха. Я мимолетно подумал, что Михалыча мы сначала тоже ни в чем не заподозрили. Но не каждый же раз так ошибаться в людях, тем более что за моей спиной стояла Ника.
— Ты чего, не понял? — грубовато спросил толстяк. — Сказано, рюкзак сними.
Он неуверенно потоптался, сделал пару шагов вперед, но дальше не пошел. Это развеселило меня окончательно.
— Шли бы вы домой, уважаемые, — посоветовал я. — Чесслово, дел по горло.
— Да вы совсем охренели!
Старикану, видать, окончательно снесло крышу. Он набычился и двинулся ко мне. Ничего, что едва доставал до плеча. Я сделал шаг в сторону и подхватил примеченную палку. Она идеально легла в ладонь, как тщательно подобранная рукоять ракетки.