Через два часа мы закончили обход и вернулись к костру. Если уж честно, обходить территорию полагалось непрерывно, но на такие подвиги мало кто решался. Обычно вверенные земли обходили дважды, в начале и в конце дежурства.
У костра мы просидели до пяти. Разговор особо не клеился, бодрячком выглядел только Вербовски, остальные клевали носом. Еще месяц назад я провел бы ночь на ногах и глазом не моргнул, но то было месяц назад. Укатали сивку крутые горки. Плохое питание и постоянные напряги даже на мастерах спорта сказываются не лучшим образом. Так что зевал я непрерывно и без всякого стеснения.
В пять часов небо слегка посерело, и пришлось подниматься. Лень ленью, а совершить второй обход надо. Смена заканчивалась в восемь часов. Как раз к тому времени вернемся. Практика показывала, что предрассветный час самый тихий. Если что где и случалось, то до полуночи. Но, как говорится, практика практикой, а долг долгом. Поставили в патрульные — патрулируй, пусть и в щадящем режиме.
Обход не задался сразу. Не прошли мы и сотни метров, как зарядил дождь. Спустя несколько минут он обернулся холодным ливнем, и нам пришлось спешно искать укрытие. Небеса извергали воду едва ли не полчаса. Потом напор поутих, и дождь сменился мерзкой осенней моросью. Вроде и не промокнешь, а раздражает.
Пока мы прятались от дождя, окончательно рассвело. Очертания зданий обрели резкость. Коль скоро мы должны вернуться к смене караула, надо было идти дальше, но вылезать на улицу не хотелось категорически. Главным образом из-за бессмысленности: ну какой идиот будет разбойничать в такую погоду? Однако Сан Саныч сказал «надо», и пришлось оставить крохотный салон красоты, послуживший нам убежищем.
Еще через полчаса выяснилось: опаздываем. Полный обход вверенной территории отнял бы добрых три часа, это ночью мы двигались по сокращенному маршруту.
После недолгого совещания решили разделиться. Сан Саныч и Вербовски отправились проверять дворы по одну сторону от шоссе, мы с Игорем по другую. Встретиться договорились в пиццерии, на самой границе подотчетной зоны.
Дождь то стихал, то вновь начинал моросить, неприятно холодя кожу. Сонливость отступила, но настроение все равно было отвратительным. Я сунул замерзшие руки в карманы, накинул тонкий нейлоновый капюшон и с энтузиазмом изображал горного козла, перепрыгивая с одного участка сухого асфальта на другой. Ручейки, в один миг превратившиеся в настоящие реки, не давали проходу. Сзади вполголоса ругался Игорь. С прыжками ему везло меньше, чем мне.
На улицах не было ни души. Никто не стрелял, не бил окна и не звал на помощь. По такой погоде — вполне закономерно.
В конце концов, промочив и основательно измазав в грязи кроссовки, мы вернулись назад на Победу. До пиццерии оставалось каких-то тридцать метров, когда снова полил дождь. Чертыхаясь, мы выдали короткий спринт и буквально ввалились в стеклянные двери.
Пиццерия не изменилась: десяток круглых столов, стулья с высокими спинками, стойка и дверь на кухню. Я бывал здесь пару раз до отключки и один раз после. Но вот кого во время предыдущего посещения не было, так это четверых посетителей — трех мужчин и женщины. Парочка курила за крайним столиком в дальнем конце зала, один дремал, положив голову на сложенные перед собой руки, четвертый возился с рюкзаком. Наше появление оказалось для них сюрпризом.
Когда я хлопнул дверью, дремавший мужчина, опрокинув стул, подскочил как ужаленный. Тот, что возился с рюкзаком, дернулся и вскочил со стула, рука скользнула за спину. Курившая парочка тоже поднялась.
— Тише, свои! — выкрикнул я до того, как события начали принимать неприятный оборот.
Продемонстрировал нашивку. Такие носили все члены рейд-отрядов коммуны. На плече у стоявшего напротив меня мужчины тоже была такая.
— Вы кто такие? — напряженно спросил он, по-прежнему держа руку за спиной.
— Патрульные, кто. С перевалочного.
— Только двое?
— А вы сами кто? — вклинился Игорь до того, как я успел ответить.
Мужчина хмуро посмотрел на плечо парня, где тоже красовалась нашивка.
— Местные мы. Возвращались с Кирова, спрятались от дождя.
— Ясно.
Я вдруг почувствовал странное волнение, смутное, никак не конкретизированное. Что-то было не так. Я перевел взгляд на подошедшую парочку, на проснувшегося мужчину. Нашивок у них не было, только красные ленты дружинников. Ничего необычного: на местах часто дежурили смешанные составы из одного-двух коммунаров и парочки местных. Нет, дело явно не в лентах. Но тогда в чем? Парочка вполне обычная: парень лет двадцати пяти, слегка полноватый, с отросшими небрежно уложенными патлами, девчонке и вовсе лет двадцать, нос пипкой, длинные черные волосы, в носу и губе пирсинг. Мужчины заметно старше: лет по тридцать пять-сорок. Тот, что спал, — крепкий, хотя далеко не атлет. С нашивкой — сухощавый, среднего роста, с густой черной бородой, то ли кавказец, то ли с Ближнего Востока. В национальном вопросе я не эксперт, да и разглядеть черты лица в полумраке трудно.