— У нас есть дело. У тебя еще будет время познать свою жену. Сейчас нам надо потрудиться. Понимаешь?
— Да, пап, — улыбается Яфет. — Как скажешь.
Все семейство входит в спальню и окружает Ноя. Сумрак спальни наполняется заботой. Сим и Бера, Яфет и Мирн. Жена Ноя, протягивающая ему чашку с водой. Хам, которого он не видел четыре года. И этот призрак. Привидение.
— Хам, — удается произнести Ною. Он делает глоток воды. Это приносит облегчение.
Хам склоняет голову:
— Отче, моя жена. Илия, мой отец.
Ной окидывает девушку изучающим взглядом и пьет. Высокая. Выше их всех. Похожа на иву. Бесцветная. Кожа, что у рыбы — белая как мел, под ней видны переплетения красных и синих вен, как жилки у листочка. Волосы серебром ниспадают на спину, словно ручей, текущий по хрусталю. Глаза светло-серые, ресниц почти не разглядеть. Ной замечает, что Сим держится от нее подальше, глядит то на нее, то на Ноя, ожидая его реакции. Ладно, Сим.
— Мир тебе, дочь, — говорит Ной.
— И тебе, — кивает она. — Благодарю.
— Я полагаю, ты из северных племен?
— Я с далекого севера, — отвечает она, — где снега столько же, сколько здесь песка.
Ной решает не спрашивать, что такое снег. Видимо, название какого-то растения.
— Значит, мой сын взял тебя в жены?
— Да, отче.
— Он хороший муж?
Она легко улыбается, обнажая изящные резцы и клыки, острые, как у лисицы:
— Я не жалуюсь.
— Хорошо. — Ной тоже одаряет ее улыбкой, и в комнате становится легче дышать. Напряженным остается только Сим. — Если вдруг захочешь пожаловаться, обращайся.
— Я запомню.
Хам прочищает горло:
— Отче, когда у тебя будет возможность, прошу, объясни Симу, что моя жена не явилась из преисподней и не собирается поглощать наши бессмертные души.
Яфет хохочет, Сим краснеет, а жена Ноя цокает языком.
— Я никогда не говорил… — начинает Сим.
— Ты бы его слышал, — не унимается Хам, — спрашивает: «Брат, ты знаешь, кто она?», «Ты знаешь, кто породил ее?». — «Как не знать, — отвечаю, — отец ее породил, торговец с севера, погибший в кораблекрушении под Киттимом».
Яфет, смеясь, тыкается головой в живот Мирн.
— В свою защиту хочу сказать, — затягивает Сим, — что мне были явлены все знаки. К тому же ты должен признать, отец, она не похожа ни на одного человека из тех, кого мы видели раньше.
— Поэтому она мне и нравится. — Хам подмигивает Илии, а она подмигивает ему.
Ной поднимает руки:
— Довольно. Илия, прости моего суеверного сына. Он не желает тебе зла.
Она склоняет голову и мягко улыбается:
— Он мне его и не делал.
— Теперь все в сборе, — продолжает Ной. — У нас много работы: построить корабль, собрать животных. Предлагаю распределить обязанности и взяться за дело.
— Тебе же нехорошо, — ворчит жена, кладя ему руку на лоб.
Он отмахивается от нее:
— Потом отдохнем. На улице лес, что с ним делать — известно. Нужно отправиться в путь и собрать тварей Божьих. Промедление опасно. Потоп начнется, а мы не готовы. Нам это надо?
Никто не спорит.
Глава шестая
БЕРА
…И всякого скота чистого возьми по семи, мужеского пола и женского…
— Бог в помощь, — говорит отец моего мужа. — Теперь ступай.
Вот так. У меня пригоршня медяков, дали в спутники осла, еды на пару недель, а он хочет, чтобы я проехала двенадцать сотен миль. От меня ждут, что я привезу всякой твари по паре, не меньше. Беда людей, полагающих, что Бог поможет, заключается в том, что они искренне в это верят.
Я еду на юг, к кромке воды к северу от южного моря, стараясь держаться крупных торговых путей. Укутанная в дорожный плащ, я подгоняю осла. (Даже не мула. Перед отъездом он сообщает, что мулы им нужны для тяжелой работы. Я спрашиваю: «А что, моя работа легкая?» — и, разумеется, не получаю ответа.)
Мимо меня проплывает равнина. На севере все как будто залито белилами, словно близость к Богу лишает красок. Даже небо белое. Люди, живущие там, носят желтую или серую одежду — естественные цвета шерсти и льна. На юге местные окрашивают материю индиго и горчицей, отчего становятся похожи на мухоловок и турманов, стайками порхающих в небе.
За десять дней я покрыла двести миль. Полупустыня осталась позади. Сейчас я еду через степь, где бледно-зеленая трава смешивается с сухой и желтой. Вокруг меня пьяно порхают оранжевые, зеленые, черно-синие бабочки. Кажется, все существа добиваются в жизни успеха. Только не я. (Мой осел тоже рад бы добиться успеха, но он как-никак всего лишь осел.)