А ведь есть ещё автокатастрофы, которые, по статистике, страшнее наркотиков в три раза. Именно так — каждый год в них гибнет в три раза больше людей, чем во всё той же афганской войне. Вот такие «небоевые потери»…
Так что мы просто гуманисты на этом фоне…
Кстати, о наркотиках:
Расследование, проведённое Службой Безопасности по результатам выявленного мной с помощью вебкамеры странного поведения людей на одном из участков, подтвердило наши худшие подозрения — наконец-то были обнаружены местные наркотики.
Ими оказались листья кустарника, которому кто-то из наших умников-ботаников дал название Колинум. То ли от слова «калина», на которую он был похож формой листьев, толи от слова «колено», через которое, а так же через пень-колоду давались названия местной флоре и фауне… Хоть комиссию по наименованиям создавай. Но это всё лирика.
Листья кустарника замеченные мною умельцы сушили, измельчали, и делали из них самокрутки. Как выяснило следствие, неутомимые энтузиасты экспериментировали более чем со двумястами растениями, пару раз чуть не откинув копыта, но в конце-концов всё же добились своего. Эту бы энергию и настойчивость, да в мирных целях…
Теперь встал вопрос, что делать с поселением, оцепленным на данный момент спецотрядами карантинной службы.
Горячие головы для недопущения утечки информации и распространения наркомании предлагали уничтожить посёлок полностью. И спецконтингент, и охрану. Наркотический кустарник оказался довольно распространённым, и бороться с этой заразой в случае чего будет чрезвычайно трудно.
Лично я был против таких крайностей. Не из особого гуманизма. Последнее время я стал замечать за собой некоторую «потерю чувствительности». Или человечности… Некогда было разбираться в нюансах, да и не хотелось особо.
В данном конкретном случае меня просто жаба душила вот так, в один момент потерять более чем полторы сотни таких необходимых работников. Тем более, что так или иначе, но избежать утечки информации вряд ли удастся. Всё равно информация о наркотиках уже вышла за пределы посёлка, а, как говорится, что знают трое, знает и свинья. Плюс подобные «экспериментаторы» наверняка были и в других поселениях. Значит — скоро то же «открытие» сделают и другие.
В конце концов, было принято соломоново решение: «первооткрывателей» передали в закрытую медицинскую группу «на опыты». Хотели кайфануть — пусть кайфуют. С пользой для науки. Надо же знать, как эта зараза действует на человека. Начальника участка и несколько его подчинённых из тех, что должны были следить за недопущением подобных инцидентов, разжаловали и направили в штрафной отряд. Остальных перевели в глухое место, на опасное направление, и, насколько возможно, ограничили им общение с внешним миром. Туда же направили и остальной не в меру пытливый народ, выявленный в результате спецмероприятий.
Это должно было оттянуть момент начала распространения нового наркотика и дать медикам время разработать эффективную методику тестирования людей на его применение. Впоследствии с наркоманами предполагалось бороться жёсткими административно-репрессивными мерами.
«…И не только всю ночь напролёт», но и весь день. И ещё ночь, и ещё день… Работа встала, график летит ко всем чертям… Даже если вот сейчас монотонно барабанящиий по крыше дождик утихнет, сразу продолжить работу будет трудно. Всё вокруг развезло… В том числе и единственную дорогу сюда от более-менее цивилизованных мест. Пока всё просохнет… И колонна снабженцев застряла где-то в пути. Вроде и недалеко, Евгеньич с людьми пешим ходом вчера отправились на помощь. Кажется, даже получилось сдвинуть технику с места…
«Вместе с тобой… Нет тут никого… Хотя… если свиснуть Катьке… Или Галке…»
Громкий стук в дверь заставил сидящего у горячей буржуйки в сколоченном из досок грубом подобии кресла человека вздрогнуть.
— Да-да! Войдите! — крикнул он в сторону двери, однако навстречу незваному посетителю подниматься не стал. Настроение было ленивое. Наверное, погода влияла… В общем, можно принять гостей и сидя. Тут все свои, какой нафиг этикет?.
Дверь, слегка скрипнув, отворилась, и на пороге появилась нечто, похожее на медведя, упакованного в прорезиненный плащ.