Собственно говоря, особой зачистки не было. Просто исчезли ещё несколько мелких родов из тех, кто громче всех кричал и находился на данный момент поближе к Порталу. Между прочим, задача отнюдь не тривиальная. Организовать бесследное исчезновение хоть и небольшой, но кучи народу в наш век развитой радиосвязи… Приходилось нелегко. Не должно было остаться ни живых свидетелей, ни трупов. Оно так и страшнее, ибо всё непонятное — страшно, и меньше поводов для обвинений в геноциде. По сути дела, мы геноцидом-то и не занимались, но опыт новейшей истории, хотя бы на примере Украины, показывает, что правда людей интересует меньше всего.
Скажет кто-то, что мы тут устраивали геноцид, и если это будет выгодно местным властям и Штатам, то оно и будет официальной версией. А сомневающимся пригрозят уголовной ответственностью. В лучших традициях демократии…
Реально жёсткая зачистка была только в Кисмайо. «Аль-Шабабовцы» оттуда были вытеснены почти поголовно, пираты с ними за компанию. На их место были призваны суфии. Странное дело: в Афганистане суфии были самыми радикальными исламистами. Именно благодаря им в своё время в Афгане воцарился «Талибан». А здесь, наоборот, суфии были более либерально настроены, чем «Аль-Шабабовцы». Вот поэтому и передали власть в Кисмайо им.
При этом воспользовавшись любимым трюком американцев.
Выглядела наша задумка примерно так: для начала ещё во время штурма порта припортовые кварталы были буквально стёрты с лица земли. Это было сделано намеренно — вокруг порта должна была быть создана зона безопасности. Но попутно решалась задача лояльности к нам новой власти и закладывались основы её смены в дальнейшем на ещё более лояльную.
Разрушение порта мы списали на «ужасы войны», а потерявшим жильё пообещали построить новое — в другом районе, подальше от порта. Но сами мы собирались построить всего несколько домов. Строительством большей части должна была заняться новая власть. Мы занимались только финансированием. Причём никаких сомнений в том, что эти деньги будут разворованы, у нас не было.
Таким образом, получалось, что, во-первых: мы обеспечивали лояльность власти к себе. (До тех пор, пока кто-то не предложит больше, естественно, но где в мире найти таких идиотов?) Во-вторых, мы представали белыми и пушистыми перед местным населением. (А как же — заботимся о простом народе… благодетели). Тут, конечно, следовало учитывать, что исламисты — не христиане. За мелкие подачки горячей любовью к чужим сразу не воспылают. Но капля камень точит… Тем более что когда наши деньги будут украдены, получится, что дома построили только мы. Мы станем для местных ещё белее и пушистее, а вот имидж власти будет подпорчен… И её можно будет сменить на ещё более лояльную нам.
В общем, стандартная схема любой «цветной революции». А зачем изобретать велосипед, когда всё уже придумано и обкатано до нас?
Вообще-то, насчёт того, что мы сейчас совсем не уделяли внимания построению Светлого Будущего на Ковчеге, я малость погорячился. Да, почти все ресурсы уходили на войну и полицейские операции в Сомали. Но мирное планирование не останавливалось ни на день. Так что, если мы победим, будущие историки смогут с чистым сердцем написать что-то типа: «в тяжёлое военное время эти светлые умы мечтали о грядущей мирной жизни».
С другой стороны, если проиграем, те же служители Клио напишут: «В то время, когда надо было все силы отдавать войне, эти идиоты строили планы на мирное будущее…»
Однако, тем не менее, дело обстояло именно так. Например, сегодняшнее заседание началось с обсуждения «важнейшего искусства», то есть — кино. Справедливости ради стоит сказать, что первые двадцать минут на повестке дня стоял другой вопрос: А настолько ли для нас важно это искусство, чтобы отвлекать на него материальные и человеческие ресурсы?
После бурных прений, в ходе которых наш новый агитпроповец противостоял возмущённым хозяйственникам, у каковых сама мысль о том, что люди и ресурсы будут оторваны от производства материальных ценностей и заниматься чёрт знает чем, вызывала чувство, очень похожее на ярость. Дискуссия утихла только после того, как на сторону агитатора встал Василий Иосифович.
Всё негодование противников киноискусства как-то сдулось, и процесс перешёл в конструктивное русло. «О чём хоть снимать будем?» — буркнул Главный Строитель, опускаясь в своё кресло, из которого поднялся в запале спора.