В годы реконструкции Нью-Копенгаген время от времени пытался собрать средства для восстановления ступицы. Но эти потуги ни к чему не привели. Торговцы и владельцы судов жаловались, что теряют прибыль, поскольку к вращающемуся кольцу трудно пристыковаться. В свою очередь, население отказалось дать согласие остановить Карусель, поскольку люди привыкли и не желали жить в невесомости. Компромисс, к которому пришли в итоге, вызвал недовольство у обеих сторон. Скорость вращения уменьшили наполовину, соответственно уменьшилась и гравитация на кольце. Докование корабля по-прежнему было сопряжено с проблемами, но гораздо меньшими, чем прежде. Тем не менее, жители Нью-Копенгагена доказывали, что вращение давало судам, которые уходили от Карусели по касательной, дополнительный толчок на старте и тем самым помогало им разгоняться, а потому владельцам было не на что жаловаться. На пилотов этот аргумент впечатления не произвел. Они утверждали, что сжигают при стыковке столько же топлива, сколько экономят на разгоне.
И все же соглашение, как ни странно, оказалось выгодным — правда, это выяснилось только со временем. Несмотря на разгул беззакония, который продолжался в течение последующих лет, Карусель Нью-Копенгагена была неуязвима для пиратов — по крайней мере, для большинства их разновидностей. Незаконные эмигранты тоже обходили ее стороной. И некоторые пилоты специально причаливали к Карусели, предпочитая ремонтироваться в условиях гравитации, а не в обычных нуль-гравитационных доках, которые предлагали другие анклавы. Перед войной жизнь начала понемногу налаживаться. В центр кольца устремились пробные леса. Их появление говорило о том, что вот-вот должны появиться новые «спицы», а вслед ними — и ступица.
Карусель облепили тысячи доков всевозможных размеров и форм, способные принять внутрисистемный корабль почти любого типа. Большинство были ориентированы к центру колеса, нижней частью открываясь в космос. Обычно корабль затаскивали в док с помощью робота-буксира, а затем намертво крепили сверхмощными стыковочными захватами. Все, что было не закреплено, вылетало обратно в космос — и, как правило, безвозвратно. Ясно, что на такой работе скучать не приходилось. Она требовала сообразительности и ловкости, но желающие всегда находились.
Ксавьеру Лю, которому пришлось работать в одиночку — его команда приматов присоединилась к забастовке — никогда не доводилось обслуживать именно это судно. Однако он не в первый раз имел дело со звездолетами такого типа — небольшими полуавтоматическими грузовозами, которые были разработаны специально для обслуживания анклавов Ржавого Обода. Его корпус представлял собой раму-скелет, на которую крепилось множество контейнеров — ни дать ни взять рождественская елка с подарками. Грузовоз курсировал между цилиндром Свифт-Августина и каруселью, принадлежащей Дому Коррекции — теневой фирме, которая специализировалась на косметической хирургии деликатного свойства — а именно, на устранении изменений, внесенных оперативным путем.
Грузовоз перевозил пассажиров. Каждый располагался в отдельном «стручке» — контейнере, оборудованном в соответствии с личными требованиями. Обнаружив в навигационной системе технические неполадки, которые требовали немедленного устранения, корабль направил на ближайшие «карусели» запрос с просьбой о ремонте с постановкой в док. Фирма Ксавьера Лю предложила приемлемую цену, и грузовоз прибыл к Нью-Копенгагену. Лю лично проследил за тем, как робот-тягач устанавливал судно в доке. Сейчас он карабкался по раме. Магнитные накладки на ладонях и подошвах ботинок со звоном прилипали к ледяному металлу. Скафандр был увешан инструментами разной степени сложности, на левом рукаве крепился электронный комм последней модели. Время от времени Ксавьер вытягивал несколько проводков и подсоединял их к порталам контрольной сети ходовой части грузовоза, сопровождая каждую попытку крепким ругательством.
Устранить неполадку навигационной системы, какой бы она ни была, ничего не стоит. Главное — ее обнаружить. И тогда остается только ввести переустановочные компоненты, которые записаны на накопителе. Как правило, для обезьян это дело пары минут. Однако на этот раз назревала серьезная проблема: вот уже почти час, как Ксавьер ползал по этому чертову кораблю, но причина неполадки по-прежнему оставалась загадкой.