Отодвигаю стул и ухожу в дом прежде, чем кто-нибудь меня останавливает. Закрываю дверь на замок и беру телефон, чтобы позвонить Талону. Звонок, как и все предыдущие, перенаправляется на голосовую почту. Пару секунд смотрю в телефон. Я скучаю по нему, скучаю по его покровительству и по тому, как легко нам было друг с другом.
Беру одну из книжек, украденных из кабинета Лахлана, и проскальзываю под одеяло. Переплет хрустит, и до носа долетает запах старой бумаги. В дверь раздается осторожный стук.
– Винна, мы можем поговорить? – спрашивает Сабин.
Я не отвечаю. У меня нет ни малейшего желания выслушивать от него что бы там ни было. Перекатываюсь на бок, поворачиваясь к двери – и к нему – спиной, углубляюсь в текст, повествующий о боевой магии. Дверная ручка дергается, и я устремляю взгляд на замок, чтобы убедиться, что он не поддается.
– Она продолжает нас игнорировать? – спрашивает Вален, и Сабин что-то мямлит в ответ. – Какого хрена ты ей наговорил?
Их ссора становится невнятнее, и мне не удается ничего разобрать, когда они отходят от комнаты. К ним присоединяются другие голоса, затем захлопывается дверь, и все смолкает. Я могла бы воспользоваться рунами и подслушать, о чем они говорят, но мне сейчас не до этого. Взбиваю подушку и переворачиваю страницу старой книги, возвращая внимание к тому, зачем я здесь.
Айдин вновь приземляется спиной на мат, когда я подлавливаю его лоу-киком[1] и выбиваю из равновесия. Отхожу, чтобы он смог подняться и вернуться к бою, но он, весь покрытый потом, продолжает лежать на матах, тяжело дыша.
С учетом его нынешнего состояния, я уверена, он сожалеет обо всей той чуши, которую наговорил несколько часов назад перед началом. Тогда царило возбужденное ожидание. Делались ставки, тешилось самолюбие, и мне до боли хотелось утолить жажду крови. Но довольно быстро выяснилось, что Айдин – совсем не ровня мне и моим способностям.
Во время второго боя я начала сдерживаться: не доводила до конца движения и была вполовину менее агрессивной, чем обычно. Мне нравится Айдин, и я пришла к выводу, что, если его покалечу, едва ли это станет прочной основой для крепкой дружбы. Сдерживаться было подобно пытке. Я рассчитывала на серьезную битву, желая выпустить весь тот шквал чертовых эмоций, кипящих внутри, но мне явно придется найти другой способ как-то со всем этим разобраться, поскольку Айдин решил, что с него хватит.
Он дважды хлопает по полу, давая понять, что с него достаточно, и я расслабляю стойку и опускаю руки.
– В этот раз было лучше. Ты почти подловил меня с коленом.
– Почти уверен, что ты была в полуметре от меня еще до того, как я успел оторвать ногу от пола, – усмехается Айдин, хватаясь за бок. Он молча поднимает руку, давая понять, что ему нужно исцеление.
К нам подходит Эврин, и прежде, чем он успевает спросить, где болит, Айдин начинает показывать ему все свои ранения. Думаю, я никогда не устану наблюдать за тем, как творят магию остальные, и я полностью растворяюсь в том, как Эврин исцеляет Айдина.
– Ты невероятна, Винна. Я никогда не видел ничего подобного тому, на что ты способна, – говорит Эврин, исцеляя ребра Айдина.
– Точно-точно, а это она еще явно сдерживается, – соглашается Айдин, и я не могу не улыбнуться, слыша гордость в его голосе.
– Мы закончили? – спрашиваю я Айдина, отчаянно желая услышать положительный ответ, чтобы переключиться на что-то еще, что поможет утолить жажду крови и выпустить агрессию, с которыми я по-прежнему борюсь. Из-за этого я нервная и дерганая, и чтобы облегчить это состояние, мне нужно измотать себя до беспамятства.
– О, мы закончили. Я умею признавать поражение. Нет, ну правда – ты даже не вспотела и совсем не выдохлась, – смеется Айдин и протягивает мне кулачок.
Я бью по нему и благодарю за разминку, на что он заливается смехом, и даже Эврин адресует мне парочку смешков.
Вставляю наушники и киваю Кигану и Сильве, когда они выходят из зала. Открываю плейлист и выбираю I Hate Everything About You группы Three Days Grace. Во время припева я бегу так, будто на кону стоит моя жизнь.
Где-то через час начинает играть песня Breaking Benjamin I Will Not Bow, я выключаю беговую дорожку и спрыгиваю с нее. Вытираю пот с шеи подолом майки, стараясь не обращать внимания на настойчивый зуд внутри. И сразу же понимаю, что, рассредоточившись по залу, меня ждут парни, наблюдая и давая понять, что я не выйду отсюда, не уделив им внимания.
Я подхожу к турнику, отказываясь признавать их присутствие. Хватаюсь за него и подтягиваюсь подбородком вверх. На третьем подходе из двадцати пяти повторений меня обхватывают за талию и снимают с турника. Минутку я размышляю о том, чтобы вырваться, но, пожалуй, будет лучше с этим покончить.