Это был дар, доставшийся мне от отца, черта, угасшая много веков назад.
— Когда это я заботилась о ваших обычаях, мистер Уитлок? — спросила я, плотнее натягивая на себя свободный серый кардиган, когда волна его недоверия захлестнула меня. Я повернулась лицом к брату, который ждал у выхода, и поджала губы, делая первый шаг к нему.
Дальше они будут делать с телом моей матери все, что захотят, а я продолжу исполнять ее желания, как она просила. Эш прижался к моему боку, когда я подошла к нему, и открыла дверь, чтобы он смог пройти. Я бросила одинокий взгляд в сторону гроба матери, понимая, что скоро пути назад не будет.
Без маминых оберегов судьба, которую выбрали мои родители, настигнет меня, 
хочу я этого или нет.
— Собирай вещи, — сказала я, сглотнув от нахлынувших эмоций, которые, казалось, забили мне горло. Люди в городе часто называли это лягушкой в горле из-за хрипоты. Я никогда не понимала этой аналогии и чувствовала себя так, как будто это могильная грязь, которая хочет захватить меня изнутри.
— Я не хочу уходить, — умолял Эш, поднимая свои карие глаза и глядя на меня, когда я закрывала за собой входную дверь. Она закрылась легко, что противоречило тому, как дерево разбухло от летней влажности, и было трудно протиснуться в раму. Я повернулась к Эшу спиной, защелкнула засов и протянула цепочку через щель, которая пропускала слишком много не по сезону холодного воздуха.
В сентябре обычно не бывает так холодно, даже в нашем маленьком городке в горах Вермонта.
Я сняла черные туфли, которые надела на мамину службу, и отбросила их в сторону, повернувшись лицом к брату. Даже когда мамы не стало, даже зная, что скоро этот дом будет стоять пустой и забытый, я не могла заставить себя нарушить ее правила.
Правил, о которых она больше не заботилась.
Слезы застилали мне глаза, когда я наклонилась вперед и прикоснулась губами ко лбу Эша. Я почувствовала, как он вздохнул под этим прикосновением, его взгляд задержался на мне, когда я отстранилась.
— Ты же знаешь, что мы не можем здесь оставаться, — объяснила я, обхватив его за плечи. Я вытащила его из тесного подъезда и направилась к лестнице, ведущей в гостиную.
Он отшатнулся от меня, обернувшись ко мне с перекошенным от злости лицом.
— Почему? Почему ты не говоришь мне, куда идешь?
Я опустила глаза, понимая, что тайна, которую поклялась хранить моя мать, была для его же защиты. Мне хотелось, чтобы он понял, чтобы он увидел, как мало я забочусь о долге, который они мне дали.
Если бы я хотела по-своему, судьба могла бы поцеловать меня в задницу.
— Я расскажу тебе, когда ты подрастешь. Обещаю, — объяснила я, направляясь к лестнице.
Я положила руку на старые перила из орехового дерева и, сделав первый шаг, посмотрела в сторону своей спальни. Желание зарыться под одеяло было всепоглощающим, хотелось спрятаться от всего мира, от обязанностей и ожиданий, давящих на меня.
— Ты говоришь это уже много лет! Когда?
Я провела руками по лицу, спустилась со ступеньки и присела на корточки перед Эшем.
— Когда тебе исполнится шестнадцать, я расскажу тебе все. Обещаю.
— Почему не сейчас? — спросил он, его нижняя губа дрожала.
Наша мать никогда не хотела иметь еще одного ребенка, не после того, как она узнала, кем я была, и что это означало для самых близких мне людей. Самое меньшее, что мы могли сделать, это защитить его всем, что у нас было, даже если для этого пришлось бы бросить его на произвол судьбы людям, которых он едва знал.
Жить с семьей его отца было гораздо лучше, чем умереть рядом со мной, выполняя этот глупый, дурацкий долг, от которого я никак не мог избавиться.
— Я бы не оставила тебя, если бы у меня был выбор. Пожалуйста, поверь в это, — сказала я, взяв его руки в свои. Я крепко сжала их, и по слезам, наворачивающимся на глаза, поняла, что он верит. Всю свою жизнь он был для меня всем миром. Именно с его помощью мама побуждала меня заниматься магией, которая поначалу казалась мне такой далекой.
Обещание защитить его — это все, что мне нужно было знать, чтобы поверить, что это того стоит.
— Пойдем со мной, — сказал он, впиваясь зубами в нижнюю губу. — Мой отец позаботится о тебе, пока ты не найдешь новую работу. Ты же знаешь, он позаботится.
Так и будет. Отец Эша не был похож на моего. Он был добрым и терпеливым, любящим и теплым. Он был всем, чем должен быть отец, и только из-за потребности нашей матери в секретности он не мог проводить больше времени со своим сыном.
Но он не мог защитить меня от того, что должно произойти, и, что еще хуже, он не мог защитить Эша от опасности быть рядом со мной, когда это произойдет.